Игрушка из грязных трущоб | страница 7



* * *

– Встань. И подойди.

Когда душераздирающие крики смолкли, Дамир снова обратился ко мне. У меня с трудом дышать получалось… а он встать попросил. С первой минуты нашего «знакомства» я сразу же уяснила одно – что злить его не следует ни в коем случае.

Крепко сжав дрожащие руки в кулаки, медленно, но уверенно, я поднялась с пола, шаг за шагом потихоньку передвигая ногами, направилась к мужчине.

– Умница, – тихонько похвалил, и настроение тирана мгновенно улучшилось. Словно ничего и не было. Словно тут минутой ранее никого не лишили руки.

Совершенно случайно я имела глупость посмотреть на место наказания – на журнальный столик. Который, в настоящий момент, напоминал разделочную доску. С которого, прямо на пол, тонкими струйками стекала красная жидкость.

При виде этого ужаса, меня практически вывернуло наизнанку.

Но благо я не успела купить тот желанный кусок хлеба, о котором мечтала несколько дней. Если бы съела – получила бы обратно. Тогда на том столике осталась бы и моя рука тоже.

Слухи оказались правдой. Главный мафиози трущоб не славился добродушием. Он был болен. Конкретно болен! Особым психопатологическим недугом.

Пока я пыталась прийти в себя после увиденного, в хоромах появились девушки-уборщицы, которые со спокойными выражениями лиц принялись отмывать стол от алых следов расплаты, предварительно выбросив в урну отрубленную человеческую руку. Мне показалось, что подобное дело было для них привычной работой. Их лица напоминали бесчувственный бетон. А в глазах не было и намека на слёзы. Вероятно, они столько всего ужасного тут натерпелись, что уже выплакали все свои слёзы на несколько лет вперёд.

Пока девушки занимались уборкой, Дамир взял бокал со стола и направился к фонтану, в то время как я продолжала притворяться сильной, перешагивая через страх, ломая себя, не обращая внимания на душевную боль.

Зачерпнув воду из фонтана, мужчина одним залпом осушил содержимое бокала, довольно выдохнув. И тогда я поняла, что в фонтане была вовсе не вода, а алкоголь.

– Знаешь ли ты, грязная потаскушка, почему находишься в моих хоромах? – он снова продолжил жрать меня своими страшными, чёрными как бездна глазами, словно в мыслях уже вырисовывал самые ужасные планы на моё тело и душу.

– Н-нет. Н-не совсем, – я не узнала собственный голос. Он звучал так, будто мне наступили на горло.

– Твой отец продал тебя. За дозу.

Сказать, что я была удивлена? Значит ничего не сказать.

На самом деле я не почувствовала ни капли удивления и на все сто процентов поверила похитителю.