— Ты это что делаешь?
Вопрос застиг врасплох.
— Ну что же ты, отвечай. Не хотел работать, сказал бы сразу, зачем подличать, прикрываться чужим трудом?
Ученик стоял, опустив голову, и в его позе было что-то дерзкое. И вдруг он неожиданно поднял голову, посмотрел на Сергея Андреевича и сказал:
— Да при чем здесь прикрываться? Ну сделал, не прошло. Можете сказать классному. Каждый делает как себе лучше.
— Ну нет. Подличать станет не каждый.
— При чем здесь подлость? Ну сделал, не получилось — и все. Каждый смотрит, как себе лучше. И вы, учителя, тоже.
— Да ну?
— Честность, честность, все так говорят. А когда прошлый год проверка приехала — привели нас в новую школу, а потом опять в старую. А правду никто не сказал. Что?
Сергей Андреевич посмотрел на него и тоже спросил:
— А ты?
— Что я?
— Сказал? Ты сказал?
— Я?
— Да, ты. Взял бы да и сказал.
— А-а…
Ученик хмыкнул.
— Ну вот, так что нечего судить других за то, что сам не можешь делать. А вообще в жизни бывает обман. Но это никого не оправдывает. В конце концов, каждый отвечает за себя сам.
— А вы никогда не делали ничего такого?
— Вот это могу сказать тебе точно. Я живу с чистой совестью.
— Так я и поверю. Да если и так — все равно. Мой отец на поле с вилами в дождь, в мороз. А вы в классе, в тепле… А денег больше получаете.
— Э-э, дружок, я пять лет учился. Я сижу, готовлюсь к каждому уроку, я оставляю в каждом классе частицу своих нервов, частицу своего здоровья — и растрачиваю его не меньше, чем твой отец.
— Тратите. А кому нужно, что вы тратите? У нас в классе ваша биология никому не нужна.
— Ну, это ты еще молод судить, что вам нужно.
— Нет. Я уже знаю, что мне нужно для жизни, а что просто так, потому что заставляют. И закончу и устроюсь. Просто бумажка нужна. Да и вы знаете не хуже нас, а делаете вид, что не знаете. И деньги еще за это получаете. И чистая совесть…
— Ты философ, как я посмотрю. Есть, конечно, доля истины в твоих рассуждениях…
— А вы не узнали меня?
— Нет.
— Помните летом, на пароме? Когда сено косили?
— А-а! Ты упал с мопедом…
— Да. Как вы бросились на меня с Иваном, что очередь вашу пересек!
— Да ты что! Я бросился, думал, ты утонешь. А вообще не зря тогда Иван поучил тебя по-простому, а?
— Ладно, обойдемся.
— Ладно. Перекопаешь участок как нужно, лопату на место занести не забудь. Остальные могут идти по домам.
* * *
Осень! Все вокруг осень! Не было в мире ничего, кроме осени. Золотое солнце. Столетняя липовая аллея, засыпанная листьями. Кленочек на пригорке, золотой, тянущийся к небу, звенящий золотом листьев. И леса осени: краснота осин, багровые, рыжие краски, кисти рябин. Сергей Андреевич шел по аллее. Ах, что за чувство, что за ясность, глубина: звучали стихи, всюду стихи — и Пушкин, один только Пушкин. Осень, осень. А навстречу шел сын, три с половиной года. Совсем взрослый, в осеннем коротком пальто, в осенней шапочке. Вот она — осень! Все вокруг — осень! Собирали листья: букет кленовых, красных, горсть золота лип. Плыли паутинки — догоняли, ловили их и отпускали. На одной паутинке сидели сразу три паучка! Осень, все осень.
