Страна Комсомолия | страница 2
Поговорили. Хватит! Всё хорошо! Вроде бы и спать можно!
Но, оказывается, нет!
Алёшка просит всех по очереди:
— Давай поговорим!
Нас много: дедушка, бабушка, мама, старшая сестра Клава и я.
— Что делать будем? — спросила мама. — Нельзя же так! Парень засыпает в результате этих «поговорим» в одиннадцать…
Мы собрались на тайное от Алёшки семейное собрание и решили: каждый по очереди.
Надо же как-то перехитрить хитрого Алёшку. Договорились: перехитрить! И не просто перехитрить, а с пользой для Алёшки.
Алёшке я сказал:
— С сегодняшнего вечера все говорят по очереди. Начнём со старших. Сначала — дедушка. Это на сегодня. Бабушка — завтра. Послезавтра — я. Послепослезавтра — мама. Ну, а Клава, как самая молодая среди нас, не считая тебя, на послепослепослезавтра тебе выделяется. Только, чур, разговор о серьёзном. Согласен?
— И я хочу о серьёзном, — сказал Алёшка. — Ясно, согласен!
РАССКАЗ ВТОРОЙ
О дедушке и о том, о чём рассказал дедушка
— Дедушка, давай поговорим! — попросил Алёшка, когда лёг в постель.
— Давай, — согласился дедушка. — Только о чём?
— О чём-нибудь…
— Вот Клаву нашу сегодня в комсомол приняли, — сказал дедушка.
— Ну и что? Подумаешь, меня тоже примут, когда мне четырнадцать лет будет…
— Важное событие! А ты её даже не поздравил…
— Я поздравил. Просто тихо — вы не слышали… Ну, давай, дедушка, поговорим!
— Тогда хочешь, расскажу тебе, как я молодым был?
— Расскажи!
— Расскажу… Был я лет пятьдесят назад молодым, как ты, ну, чуть постарше. Года на четыре. Работал на Путиловском заводе в Петрограде, в Ленинграде по-нынешнему. В пушечной мастерской. Сначала подмастерьем, учеником, а потом настоящим рабочим. Токарем. Делали мы пушки. Ну, не такие, как сейчас, а по тем временам пушки.
Трудные это годы были. По десять — четырнадцать часов работали. И ещё боролись с хозяевами, капиталистами. Как раз Февральская революция наступала.
Мы, молодые, — конечно, за революцию, чтобы свергнуть проклятых капиталистов вместе с царём! Бастовали…
Вот тут и вышла у меня неувязка, неприятность большая.
Мастером у нас был Христофор Васильевич. Все знали, что он хороший, большевик.
Однажды бросился я к нему:
«Я тоже, Христофор Васильевич, хочу против царя воевать!»
«Как?»
«Я всё знаю, — говорю. — Вы против царя, и я — против!»
Посмотрел на меня мастер и спрашивает:
«То, что ты против, догадываюсь, а вот стрелять ты умеешь или не умеешь, не знаю».
«Не умею», — признался я.
«Не умеючи против никак нельзя, — шепнул мне Христофор Васильевич. — Научись сначала…»
