— Слышь, знаешь того парня, который мочит политиков и бюрократов и представляет все так, типа это было самоубийство? Короче, самоубийцу этого… Кличет он себя Китом, или Касаткой, или как-то вроде того, типа крутой очень. В последнее время стали поговаривать, что его больше не видно. А знаешь почему? Потому что я уделал его.
— Что ты имеешь в виду — «уделал его»?
— Получил работенку, так-то. И убил Кита.
Специалист по самоубийствам под кодовым именем Кит действительно не так давно исчез, и люди, занимавшиеся опасной работой, обсуждали его исчезновение. Некоторые утверждали, что его убрал кто-то из своих — по заданию; другие считали, что произошел несчастный случай, а кто-то даже сказал, что тело Кита за большие деньги приобрел какой-то политик, у которого был на Кита здоровенный зуб, так что он повесил его тело высоко под потолком своей резиденции — в качестве украшения. Короче говоря, распространялись всякие паршивые слухи. Но, какой бы ни была правда, одно было ясно совершенно точно: для такой серьезной работы никто не стал бы нанимать Волка, который мог работать разве что не особенно важным курьером или избить какого-нибудь гражданского или женщину.
Нанао всегда делал все возможное, чтобы избежать любых встреч с Волком. Чем больше он смотрел на этого типа, тем больше ему хотелось сорваться с катушек и врезать ему по физиономии — и он прекрасно знал, что от этого будут только проблемы. И сильно сомневался, что сможет удержаться от этого, потому что однажды уже действительно врезал Волку.
Он шел по переулку в районе ханкагай[18] и увидел Волка, избивавшего троих ребятишек, старшему из которых на вид еще и десяти не исполнилось.
— Ты что творишь?! — выкрикнул Нанао.
— Эти засранцы решили подшутить надо мной. Так что я провожу с ними типа воспитательную беседу, — и он влепил кулаком в лицо одному из парнишек.
Кровь бросилась Нанао в голову. Он сбил Волка с ног и хорошенько двинул ему в челюсть.
Впоследствии Мария услышала об этой истории и в свойственной ей ироничной манере похвалила его:
— Ты защитил малышей! Какой ты у нас добрый, Нанао…
— Это вовсе не потому, что я хороший. — В действительности это было связано с крепко засевшим в его памяти образом напуганного ребенка — беззащитного, умоляющего его спасти. — Когда дети в беде, я просто не могу сдержаться.
— То есть у тебя самого какая-то детская травма?
— Это не то, что можно описать простыми словами «детская травма».
— Мода на детские травмы давно прошла, — сказала Мария с некоторым пренебрежением.
