— Выпить хочешь?
А поскольку молодая соседка сделала удивленные глаза, уточнил:
— В смысле чая.
Когда было выпито по две кружки, сосед наконец сообщил, для чего он пригласил Любовь Петровну.
— Мне семьдесят пять лет, скоро того самого, а тогда еще неизвестно, кого в квартиру подселят. Может, маньяк какой сюда въедет.
Он посмотрел на соседку и махнул рукой:
— Да маньяк это еще полбеды, а то как целый табор сюда нагрянет!
— Я цыганские песни люблю, — улыбнулась ничего не понимающая Любовь Петровна.
— Будут они тебе здесь и песни петь, и костры жечь, и медведя на веревке водить, — разозлился старик. — При чем здесь цыгане?
И добавил:
— Глупая ты: это я так просто сказал, для сравнения с предыдущим соседом, то есть со мной.
Любовь Петровна запуталась еще больше.
— Конечно, Сергей Сергеевич, я Вас уважаю больше, чем незнакомых мне цыган.
— Вот это другое дело! — обрадовался отставной подполковник, — это как раз то, что нужно.
Он вскочил из-за стола и начал ходить по одной из своих двух комнат, потирая руки.
— Уважаешь значит?
— Да, — прошептала Любовь Петровна, уже понимая, к чему весь этот разговор о маньяках.
— А замуж за меня пойдешь?
Анина мама побледнела, но нашла в себе мужество ответить достойно и твердо.
— Я Вас, Сергей Сергеевич, уважаю, конечно, но не до такой же степени.
Сосед разозлился и, чтобы успокоиться, выглянул в окно, чтобы посмотреть, как у сарая в углу двора Иванов с сыном Денисом собирают автомобиль.
— Ты, Люба, такая же глупая, как все бабы. Тебя замуж что, по любви зовут?
— Я без любви не могу, — тряхнула головой учительница, уже собираясь прекратить эту дискуссию, — вспомните, что сказал Николай Гаврилович Чернышевский: «Никогда не давай поцелуя без любви».
— Его за это в тюрьму посадили, — съязвил образованный подполковник. — И потом, я тебя замуж зову целоваться, что ли? Если бы у меня имелись подобные мысли, то неужели бы я не нашел с кем это делать? Вон у подъезда на скамеечке сколько претенденток целыми днями ошиваются. Я тебе о другом долдоню: помру я, а сюда въедут посторонние люди, неизвестно кто.
— Ну, — кивнула, по-прежнему ничего не понимая, Любовь Петровна.
— А если мы поженимся, то после моей смерти тридцать квадратных метров жилой площади законно тебе и Анечке отойдут. И потом у твоей дочки появится не прочерк в графе биографии, а законный папашка, хоть и фиктивный.
— Так Вы предлагаете фиктивный брак, — наконец-то поняла Любовь Петровна. — А я-то Бог знает о чем подумала.
