У «дикарей», к слову, имелся собственный запас провизии. В угли были брошены несколько пригоршней фиолетовых и белых кругляшей. На мой вопрос относительно «гарнира» Олежка ответил, что «фиолетовое» — это пьяная ягода, а «белое» — грибы-тошнотики. Грибы парнишка посоветовал брать в рот лишь в том случае, если чувство голода окончательно возьмет верх над рассудком.
Всю снедь необходимо было длительное время томить на углях. Скорее всего, в ней содержались токсины, которые распадались при термической обработке (на следующее утро мне пришлось выяснить, что распадались они лишь отчасти). Поэтому лягушек-козерогов готовили так долго, что их маленькие тушки обуглились до потери первоначального вида.
Затем началась безумная вечеря. Мне, как одному из добытчиков, досталась целая тушка и пара пьяных ягод. Кому-то не досталось вообще ничего. То есть вышло так, как я и предполагал. Оставшихся без ужина попробовали утешить тем, что завтра они получат пайку в первую очередь. Недовольные утешаться не пожелали. Потасовка была готова вспыхнуть с секунды на секунду, но ситуация разрядилась, когда Северский и Гаврила отказались от своих порций в пользу обделенных.
Что можно сказать о лягушке-козероге в приготовленном виде? Когда мне удалось счистить обугленный слой, моим глазам открылся хлипкий скелетик. Обгладывать косточки оказалось пустым занятием (люди Карпа, к слову, ели запеченных земноводных вместе с костями, оглашая палатку плотоядным хрустом), немного белого мяса нашлось в голове, немного больше — в лапах и еще чуть больше — в свернутом спиралью хвосте. На вкус это мясо отдавало болотной тиной, и вообще складывалось впечатление, что я ем крупного, скверно приготовленного рака.
Матросы пробовали новое блюдо с настороженностью. Такие же скорбные мины мне доводилось видеть разве что в девятибалльный шторм, когда на столе дымился котел — с пылу с жару, — а есть ни у кого не было мочи. Моряки, привыкшие к свежим щам со сметаной, к кашам со сливочным маслом и к дневным чаепитиям, теперь ругались, сплевывали, морщились… Но все равно грызли обугленные тушки. Их обрастающие щетиной лица были перепачканы сажей и жирным соком.
Жуйте, голубчики, жуйте… Нужно ведь каким-то образом восполнять силы. Наши «хозяева» заботятся о том, чтобы полчища рабов не потеряли дееспособности. Утром они доставят сюда завтрак, приготовленный из слабых или больных невольников. Если «хозяева» узрят, что рабы роняют лопаты от недоедания, то несчастные будут накормлены насильно.
