— Вот, блин, у нас в империи только один запрещающий знак — бетонный блок поперек дороги! — прокомментировал Карло маневр водителя, начисто проигнорировавшего как разметку, так и "столбик с картинкой".
— А остальные какие? — лениво поинтересовался сапер.
"Хм, а казалось, что спит!", — лениво отметил Матвей.
— Остальные предупреждающие, — ответил медик. — А кто-то считает, что и просто информирующие о цене проезда. Типа как меню в ресторане.
— Ага, — согласился парень, открывая бутылку с водой. — Уголовный и гражданский кодексы — самые прикольные прайсы экстремальных развлечений!
— Да ты прямо юморист! — с сарказмом переключился на новую "цель" Тунгус.
Воронцов не спеша "добил" бутылку, после чего со вкусом потянулся до легкого хруста в позвоночнике.
— А что плохого в том, чтобы быть юмористом? Всяко лучше, чем романтиком! — наконец ответил парень, намекая на любовь снайпера к дамским романчикам.
На самом деле ничего плохого в этой, по общему мнению, "макулатуре" он не видел, но подколоть товарища… Это святое!
— Это еще почему? — с возмущенно возопил Олег, едва не облившись из бутылки, которую он так не вовремя решил ополовинить.
Матвей слегка картинно почесал подбородок, после чего, убедившись, что привлек внимание всех пассажиров автобуса, хорошо поставленным голосом начал свою речь:
— Был такой знаменитый юморист, Станислав Ежи Лец. Во время Великой войны он дважды бежал из концлагеря. Оба раза был пойман. После второго ему сунули в руку лопату и приказали копать себе могилу. По иронии судьбы, именно этим инструментом он забил насмерть охранника, снял с него мундир и совершил успешный побег.
На некоторое время салон автобуса погрузился в тишину.
— История, конечно, поучительная, — согласился через несколько секунд раздумий Олег. — Вот только причем здесь романтики и юмористы?
Матвей выдержал хорошо просчитанную паузу. Наконец он, выпрямившись, "профессорским тоном продолжил:
— Впоследствии Станислав Ежи Лец не раз говаривал: "Романтик бы нашел декорации подходящими, и умер"…
— Иииии…
— …"Я юморист. Я убил его лопатой"!
Еще несколько секунд тишины, после чего Хан заметил со смешком:
— Действительно поучительно!..
— … И жизнеутверждающе!.. — добавил Хохол.
— … Прям за душу берет! — закончил обмен репликами Сашок.
Вот и разрядили слегка обстановку. Дальше пошли темы обыденные, да вечные: о море, солнце и, конечно, женщинах.
Так незаметно и пролетел час до аэропорта.
— Знаешь какая она была? — мечтательно протянул Сашок, и, неожиданно обнажив свое знакомство с творчеством уже упомянутого сатирика, добавил. — Когда смотришь на нее, невозможно примириться с мыслью, что у ее души нет такого же пышного бюста!
