Сто процентов бывший сиделец, возвращается к себе, после срока.
В голове мелькает неожиданная мысль. Подхожу к нему. Урка поднимает на меня глаза. В них светится невыразимая тоска.
– Чего надо? – хрипит прокуренным голосом бывший зек.
– Отойдем? Поговорить хочу, – спокойно предлагаю ему.
– И что тебе, малец, от меня нужно? – ворчит уголовник, подхватывает свой сидор и послушно идет за мной.
Заходим за здание автовокзала. Здесь никого нет. Урка смотрит на меня равнодушным взглядом.
– Слушай, продай мне немного махорки, – протягиваю ему рубль, – пару горстей мне хватит. А ты себе еще купишь. Видишь, я тебе даже гораздо больше даю.
– Зачем тебе? – интересуется зек, рассматривая меня.
– Надо. Отец сторожем на фабрике работает, попросил принести, а я забыл. Теперь заругает.
– А если я тебе, цыпленок, крылышки сейчас пообрываю? – угрожающе осклабился уголовник.
– Не советую, – лаконично отвечаю, пристально смотря на мужика.
Он что-то улавливает в моем взгляде. Наглые огоньки в глазах урки гаснут. Сейчас это просто усталый и замордованный жизнью человек.
– Ладно, малец, не кипешуй. Пошутил я, – тихо отвечает бывший зек.
Мозолистая рука с черными обломанными ногтями решительно отодвигает мою ладонь с рублем в сторону.
– Не нужно бабок. Что мы, не люди? – возражает мужик. Он открывает сидор, вытаскивает кисет с махоркой, кусок газеты и отсыпает мне на бумагу горсть табака.
– Спасибо, – искренне благодарю сидельца, – может, деньги все-таки возьмете? Вы меня здорово выручили.
– Да зачем мне эти гроши? – взрывается мужик. – Они ничем не помогут. Пятнадцать лет за колючкой провел, пока ума не набрался. Мать померла, меня не дождавшись. Вся жизнь наперекосяк по собственной дурости. Ни кола, ни двора. А ты говоришь, деньги… Бери табак для бати, парень, и иди по своим делам.
Бывший зек сует мне в ладони завернутую в газету махорку, досадливо машет рукой, подхватывает на плечо сидор, разворачивается и шагает на остановку. Пристально смотрю ему вслед. Почему-то мне искренне захотелось пожелать этому побитому жизнью человеку удачи. Прячу маленький газетный сверток в карман.
Домой я приезжаю в полдевятого. Отвечаю на все дежурные вопросы родителей: «В школе все хорошо, мама. Тренировка прошла отлично, папа. Пока с Семеновичем продумываем, как подать идею клуба. Конечно, буду, ужасно проголодался. Кстати, завтра мы с ребятами собираемся пораньше, надо подготовиться к одному важному мероприятию. Какому? Позже расскажу. Пока это секрет».
