— Не такое уж и редкое вне Петрополя. Но спасибо, ваше сиятельство. Мне его дали в честь бабушки.
— Давно здесь служите?
Ефросинья явно удивилась моему интересу — так, что даже замедлила шаг.
— В шестом поколении, а может и дольше, ваше сиятельство. Как крепостных распустили, моя семья осталась на этих землях. Накопили денег, выкупили гектар, обустроились. А когда здесь обосновались Штоффы, мы стали на них работать.
— И как работается у баронессы?
— Мне не на что жаловаться, — снова улыбнулась Ефросинья. — Место непыльное. В господском доме служу, получила образование.
— А на кого учились?
Девушка поймала мой взгляд, и я заметил, что в ее глазах загорелись страстные огоньки. Пусть никакой Благодатью она не была наделена, но точно любила свое дело. Каким бы оно ни было.
— Моя специальность — красота, ваше сиятельство, — с гордостью ответила Ефросинья. — Прически, макияж, подбор одежды. Их благородия очень ценят мои навыки, даже отправляли стажироваться в Константинополь и Мадрид. Я готовлю их благородий к приемам, слежу за гардеробом и сотрудничаю с портными. Матильда Карловна сказала, что, если у меня и дальше так хорошо пойдет, то даст мне ссуду, чтобы я однажды открыла собственный салон.
От перечисления обязанностей Ефросиньи я начал клевать носом.
— Верю, что вы в этом хороши, но от темы я далек. Извините.
— Вам и не нужно беспокоиться о таких вещах, Михаил Николаевич. А вот мерки с вас снять я должна. Прошу в мою мастерскую.
— Зачем мерки? — удивился я.
— Ну как же… Через неделю в Аудиториуме будет смотр абитуриентов. Мероприятие пусть и формальное, но очень торжественное. Кандидатов встречают по одежке. И Матильда Карловна уж точно не допустит, чтобы ее воспитанники выглядели как оборванцы. Ведь вы представляете не только свой род, но и наставницу… Причем на вашем месте я бы делала акцент именно на личности ее благородия.
Я резко остановился, и Ефросинья удивленно на меня обернулась.
— Почему? Она баронесса, а я — сын графа. Насколько мне известно, мой род стоит выше.
Девушка подняла на меня печальные глаза.
— Я очень сочувствую вашему положению, Михаил Николаевич. Искренне переживаю, клянусь Господом, — вздохнула она. — Но вы же понимаете, что черная перевязь на гербе закрывает для вас многие двери…
— Но мы все еще графья, — настаивал я.
— Формально это так. Однако слава вашего рода, увы, идет впереди вас. Де-факто вас не желают видеть в высшем обществе и ровней себе не считают. Увы, вам еще не раз придется прочувстовать это, Михаил Николаевич. И мне бесконечно жаль, что потомки вынуждены расплачиваться за глупость предков.
