Семён Иоаникиевич стал перебирать в уме дворовых челядинцев. Ни один не показался ему подходящим.
«Яшка! — остановился он на известном уже читателю виртуозе на балалайке, красивом, дотошном парне. — Он это дело лучше оборудует, — стал размышлять Строганов. — Парень и из себя видный, да и языка ему не занимать стать. Забавляет он, развлекает Аксюшу и её сенных девушек, да вот Антиповна бает, что надоел он ей, не хочет его слушать… Приедет, в новинку будет…»
И у Семёна Иоаникиевича созрело решение послать гонцом в Москву Яшку. Он захлопал в ладоши. В горницу вошёл Касьян.
— Кликни-ка мне Яшку, — приказал Семён Иоаникиевич.
Через несколько минут в горницу вошёл Яшка. Это был высокий, стройный парень со смуглым лицом и чёрными кудрями, шапкой сидевшими на голове и спускавшимися на высокий лоб. Блестящие чёрные маленькие глаза светились и искрились непритворным весельем, казалось, переполнявшим всё существо Яшки. Он был одет в серый кафтан самодельного сукна, подпоясанный красным с жёлтыми полосами кушаком, шаровары были вправлены в сапоги жёлтой кожи. В руках он держал чёрную смушковую шапку.
— Звать изволила твоя милость? — перекрестившись на образа и отвесив поясной поклон Семёну Иоаникиевичу, развязно спросил Яшка.
— Звал, Яков, звал. Службу надо будет сослужить мне, большую службу…
— Твой слуга, Семён Аникич. Только скажи, а за службой дело не станет…
— Надо тебе в Москву съездить…
— В Москву… — побледнел Яшка.
Перспектива долгой разлуки с Домашей, которую он искренне любил, вдруг до боли сжала ему сердце, но это было на одно мгновение. Далёкая Москва, город палат царских и боярских хором, о которых он столько слышал рассказов, предстал его молодому воображению и распалил любопытство.
«Коли любит, не забудет, — пронеслось в его голове, — а ей московского гостинца привезу, чай, там ленты да бусы не пермским чета…»
На этом решении он успокоился. Краска снова появилась на его лице.
— В Москву так в Москву, куда пошлёт твоя милость, хотя за Москву… — с прежнею неизменною улыбкою отвечал он.
— Отвезёшь вот боярину Обноскову от меня грамотку и ответ привезёшь на неё…
Семён Иоаникиевич передал ему свиток. Яша бережно взял его и положил за пазуху.
— Ты зашей её в загрудник, — заметил Строганов.
— Ладно, в целости будет, не сумлевайся.
— А вот тебе и казна на дорогу…
Семён Иоаникиевич встал, подошёл к одному из шкафов, отпер его одним из ключей в большой связке, висевшей у него на поясе, вынул оттуда довольно объёмистый мешок с деньгами и подал его Яшке.
