Ермак смолк.
Семён Иоаникиевич тоже некоторое время молчал, видимо, под впечатлением рассказа.
— Чудное дело творится на белом свете! — наконец произнёс он.
— Так вот я и хотел попытать насчёт девушки, — с едва заметной дрожью в голосе сказал Ермак Тимофеевич.
— Что же, попытать можно. Только это надо сделать обдумавши.
— Я что ж? Моё дело предложить, а неволить к тому не могу, — сдержанно заметил Ермак. — А моя беда вот какова, — переменил он круто разговор. — Слышно, на Сылке и Чусовой появились кочевники.
— Не слыхал…
— Прибежал оттуда сегодня утречком парень один, бает, мурза Бегулий с вогуличами да остяками подошёл туда и хозяйничает.
— Мурза Бегулий, — раздумчиво повторил Семён Иоаникиевич, — есть такой, это мне ведомо.
— Вот он самый…
— И много нечисти-то с ним…
— Говорит парень, что много, до тысячи… Може, и привирает, у страха тоже глаза велики…
— Одначе всё же полтыщи будет наверное…
— Може, и больше…
— Так как же быть-то?
— Вот я и пришёл сказаться твоей милости… Надо людей отрядить, угомонить мурзу-то этого. Мои молодцы мигом его успокоют…
— Сам поведёшь?
— Нет, думаю, с Кольцом отправить…
— Всех уведёшь? — с тревогою спросил Семён Иоаникиевич.
— Зачем всех? И половины довольно… Уважут поганого.
— Что ж, отпускай, благословясь, — сказал после некоторого раздумья Строганов.
— Я племянникам скажу… Может, кто из них потехой ратной скуку разогнать захочет?
— Нет, об этом и говорить не надо. Оба полезут, молоды, кровь в них играет, а не ровен час, шальная стрела и насмерть уложит али искалечит. Это если бы сюда погань пришла, другое дело, — торопливо, с тревогой заговорил Семён Иоаникиевич.
— Ладно, так и не надо на мысль наводить… — согласился Ермак Тимофеевич.
— Не надобно, не надобно… — замахал руками Строганов. — А что насчёт Аксюши, так говорю, подумавши, надо решиться… Повременим, посмотрим, может, и полегчает ей, а этим временем и грамота к жениху придёт, и что ни на есть он отпишет или сам пожалует… Сегодня же гонца посылаю… Не надумал вот, кого бы послать. Ну да у меня челядинцы все — люди верные, доставят. Теперь, кажись, дороги-то стали безопасливее…
— На Волге, бают, тихо, а всё же, не ровен час, может и наткнуться на лихого человека, — загадочно заметил Ермак Тимофеевич.
— Авось бог пронесёт, в добрый час будь сказано, — не заметил загадочного тона Ермака Строганов.
— Прощения просим, — встал Ермак. — Так я отправлю молодцов-то с Кольцом.
— Отправляй с Богом… — встал и Семён Иоаникиевич.
