Увидев Антиповну в горнице, он поднял голову от грамотки и счетов, быстро встал и тревожно спросил:
— Это ты Антиповна? Что случилось? Как Аксюша?..
— Об ней-то я, батюшка, Семён Аникич, и пришла доложить твоей милости…
— Что такое?.. Хуже ей?.. — ещё более взволнованным голосом спросил Семён Иоаникиевич.
Старый холостяк, потерявший в молодости свою невесту, полонённую татарами, на безуспешные розыски которой употребил десятки лет, он всю силу своей любви направил на свою племянницу, заменив ей действительно отца после смерти брата Якова.
Хотя злые языки указывали, быть может, не без основания, на ключницу Марфу, разбитную, ещё далеко не старую бабёнку, как на «предмет» Семёна Иоаникиевича, но в этих отношениях, если они и существовали, не было и не могло быть любви в высоком значении этого слова. Любил Семён Иоаникиевич из женщин только одну свою племянницу, хотя это не мешало ему любить весь мир своим всеобъемлющим сердцем.
Понятно, что доведённое до его сведения, как главы дома, страшное недомогание девушки его сильно обеспокоило.
— Хуже, не хуже, батюшка Семён Аникич, ноне даже улыбнулась она, но только я, кажись, додумалась, откуда эта хворь её идёт, батюшка…
— Додумалась?.. Откуда же?
Он нервно затеребил поля своего простого, чёрного сукна, кафтана.
Антиповна между тем довольно пространно и по порядку стала передавать ему весь ход хвори своей питомицы и принятые ею меры, вплоть до смазывания её лба и грудки освящённым маслом из неугасимой лампадки и осенение крестом с молитвою.
— Не болезнь это, батюшка, не сглаз, не колдовство и не бесовское наваждение, — закончила она свой рассказ.
— А что же, по-твоему? — спросил Семён Иоаникиевич.
— Пора пришла, батюшка, пора…
— Какая «пора»?
— Известно, изволь, батюшка Семён Аникич, девичья…
— Что-то я в толк не возьму, к чему ты речь ведёшь.
— Замуж её выдавать надо…
— А, вот оно что…
— Кровь забушевала, девка-то и туманится…
— Как же быть-то, Антиповна?
— Говорю, замуж ей пора.
— Слышу. Да за кого выдавать-то?
— Про это тебе, батюшка Семён Аникич, ведать лучше.
— То-то и оно, что московский-то жених далеко, да и дело-то не ладится…
— А ты отпиши ему, батюшка, чтобы поспешил…
— Отписать не труд, да до Москвы-то не ближний свет, пока ответную пришлёт грамотку, пока сам пожалует, много, ох, много пройдёт времени…
— Это-то ничего, болесть-то эта не к смерти, перенедужится, Бог даст и полегчает, а всё же со свадьбой надо поспешить. Неча откладывать, девушка в поре…
