Неплохо, но всё же недостаточно сильно, ведь после выстрелов из пулёмета моя защита была очень сильно повреждена, и я не успел обновить формулы на себе.
Больно!
Выпускаю автомат из рук и он, громко лязгая, падая на пол. Старясь не думать о боли, выковыриваю пальцами пулю из ладони.
Бросаю взгляд на Леру и вижу, что ужаса на её лице стало еще больше…
— Ну, нельзя так сильно бояться, — развожу я руками, — Ты просто в будущем и здесь всё по другому. Здесь ад. Прими уже это.
Лезу в сумку к себе на поясе, достаю листок, пишу формулу лечения, а потом, кривясь от боли, запихиваю его в дыру в своей ладони. И поглядываю на Леру… Леру, у которой, кажется, прямо сейчас начнётся истерика.
— Магия, — через боль улыбаюсь я. — Ты, наверное, не верила в волшебство… теперь веришь?
Я подмигиваю ей, а она медленно, по стене, опускается на пол и начинает тихонько плакать.
Да, истерика всё же случилась.
Вытираю кровь с рук и присаживаюсь рядом… я и правда не знаю, как её успокоить сейчас. Ей нужно просто пережить то, что увидела, как пережила то, что случилось с её городом… как он там называется? Маска? Моска? Москва? Да, вроде так.
— Подожди здесь, — прошу мягко касаясь её руки и вижу как Лера вздрагивает.
Выхожу наружу и краем глаза вижу, как она наблюдает за мной через разбитое окно — может, надеется что я просто исчезну?
Выхожу и застываю на самом краю террасы… нужно немного подождать. Совсем скоро тот, кто сидит в вертолёте озадачится тем, почему не возвращаются его товарищи. Самого вертолёта я пока не вижу, но шум его винтов слышу отлично — судя по нему, транспорт совсем близко… нужно немножко подождать.
Проходит несколько минут и шум винтов усиливается. Я, даже несмотря на ветер — такой сильный здесь наверху, чувствую движение воздуха, который разгоняют огромные лопасти.
Вертолёт появляется откуда-то сверху — сначала я вижу колеса на чёрных стойках, затем днище с тремя лампами на нём, а потом кабину пилота. Я вижу его глаза, его взгляд устремлённый на меня…
— Керо! — Лера появляется из дверей неожиданно. Что она там собралась сказать мне — не знаю, но появляется она в тот момент, когда я прорисовываю формулу хватки Ямо и чёрный призрачный крюк срывается из моей руки. Срывается, пробивает лобовое стекло вертолёта, пробивает грудь пилота, вырывает его из кресла, разбрызгивая в стороны лопнувшие ремни и тащит ко мне в руки. Одной рукой сжимаю его горло, второй пробиваю грудь, нахожу его сердце, стискиваю его, заставляя умирать в руке — умирать плача кровью… люди такие хрупкие, если не защищены формулами.
