— Детки мои…
— Твои, — согласился он, подзывая их. — Все твои… сама убивала. Собственной рукой.
Лицо князя заледенело.
Игруши подползали. Они двигались неловко, рывками, то и дело останавливаясь. И головы их крутились, будто они так и не могли понять, что же происходит.
Куда подевалась матушка.
То есть, они её видели, они её чуяли, но больше не воспринимали так, как мать.
— Сперва… думаю, из страха. Вдове любовника иметь незазорно, так? Если, конечно, приличия блюсти. Но дети — это другое. Узнай кто, слухи пошли бы. А там и доброго имени лишиться недолго. Вот она и избавилась от ребеночка.
Он, самый первый, походил на древнего старика. Кожа его потемнела, а все тело изрезали глубокие морщины.
— Потом от второго… прикопала где-то… недалеко. Они и вернулись. Бывает такое.
Кто-то, кажется, Фрол Матвеевич выругался. Аглая же подошла к Никаноре, которую уложили тут же, и рядом присела.
— Ей бы покаяться, вызвать кого, чтоб дом почистили, но она иной способ нашла. Прикармливать стала. Сперва челядью откупалась, после же сообразила, что этак и выдать себя недолго. Вот и стала гостями подкармливать. Что ж такого? Они одну-две ночи постоят, а после съедут. Человеку здоровому чуть здоровья убудет и только.
Игруши садились у ног Ежи.
И глядели на него.
И в глазах их виделся… разум? Что ж, это больше не удивляет.
— После поняла, что их использовать можно, — он наклонился, коснулся теплой головы, сквозь которую пушок пробивался. — Надобно узнать, не пропадали ли близ Китежа люди. Или обозы. И не случалось ли людям торговым себя странно вести. Они… на многое способны. На много большее, чем в книгах пишут.
Девочка. То, что вцепилось в штаны, точно было девочкой. И Ежи поднял её, заглянул в синие глаза.
— А еще бралась изводить… любовниц вот. Или мужей неугодных. Или старых надоевших родственников. Игруши уходили в чужие дома, чтобы вернуться после к матушке.
Теперь выругался уже князь.
И уточнил.
— Давно?
— Старшему двадцать лет… младших она рожала уже для того, чтобы обратить.
— Я не виновата! Это все оговор! Это ведьмы! Ведьмы!
— Молчи уже… — Фрол Матвеевич рукой махнул. — А ведь поговаривали, что неладно стало, но я не верил. А ей вот верил. Как себе…
— Вы… вы сами все! Виноваты! Пришли… я принимала, как гостей дорогих…
— Что делать-то? — поинтересовался князь, глядя не столько на женщину, которая замолчала по движению пальца его, сколько на Ежи и существ, что облепили его.
— С ними? Я могу попробовать отпустить, но…
