В долине смертной тени [Эпидемия] | страница 74

— Я даю согласие, — вдруг услышала она свой голос и изумилась произнесенным ею словам. Она не понимала, откуда у нее они только что появились, ведь она еще ничего не решила. — Но я не знаю, как ее уговорить.

— Это мое дело, — ответил отец Варлам. — Мы спасем вашу дочь.

— Я очень на это надеюсь, — тихо и с каким-то внутренним отчаянием произнесла она.

— С этой минуты начинаю готовиться к обряду, — проговорил священник.

— Понимаю и ухожу.

Софья Георгиевна поспешно вышла. Машинально, почти не осознавая, что делает, поднялась на свой этаж и вошла к себе в комнату. Села на диван. Такого смутного ощущения, которое владело ею сейчас, у нее давно не было. А возможно, что и никогда. И главное не с кем посоветоваться. С мужем говорить на такие темы бесполезно. Но тогда с кем?

Азаров уже больше часа шатался по имению брата, а все никак не мог его обойти до конца. Он то и дело останавливался возле очередного объекта, огибал его со всех сторон, если была возможность, заходил внутрь и шел дальше. На этот раз, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания он не захватил с собой сына и не фотографировал.

Утром, после завтрака он не планировал совершать такую обзорную экскурсию, она возникла сама собой. Он просто вышел из дома и почти в прямом смысле направился, куда глаза глядят. При этом думал о самых разных вещах: о распавшемся своем браке, о Юлии и дочке, которые застряли в Италии, о том, как развивать свое политическое движение после окончания пандемии…

Незаметно для себя он подошел к бассейну. Сквозь стеклянную стену он видел купающихся Святослава и его французскую подругу. У него появилось желание присоединиться к ним, но для этого следовало возвращаться за плавками в дом, а ему не захотелось. И он направился дальше. И вот ходит уже целый час.

Азаров размышлял о том, зачем Михаилу такие огромные владения? Семья ведь небольшая — всего четыре человека, куда им столько строений, объектов, гектаров? В этом есть некая аномальность, что-то нездоровое. Вот если бы у него было бы столько же денег, он бы ни за что не стал возводить этот Версаль, как, кажется, прозвала этот дом француженка. Есть столько более достойных целей, на которые можно направить средства. Даже если на минуту согласиться, что они заработаны честным трудом, то все равно тратить столько на себя — это преступление. По крайней мере, Ростик в этом нисколько не сомневается. Интересно, если бы у сына была власть, как бы он поступил с Михаилом? Скорее всего, затеял расследование его коррупционной деятельности, несмотря на близкое родство и необъяснимую симпатию к Ренате. А ведь, кто знает, может быть, однажды так оно и случится; такие люди, как его сын, либо ломают голову, либо добиваются больших высот. И что его ждет, предсказать не может никто. В любом случае, Ростика поджидает непростая судьба и что самое тревожное — в ней может случиться буквально все. Как самое плохое, так и самое хорошее. А он, его отец, уже никак не может его защитить.