В долине смертной тени [Эпидемия] | страница 129

Ратманов отрицательно покачал головой.

— Ты ничего не понимаешь в таких делах. Если увидят, как мы обеднели, сколько потеряли во время эпидемии, меня больше не допустят ни до каких дел. Я даже не уверен, что сохраню свою должность. Кто-нибудь даст за нее хороший куш — и я кубарем с нее слечу.

— Что ты говоришь? — испуганно посмотрела Софья Георгиевна на мужа. — Ты хочешь сказать, что должности в администрации президента покупаются? Я понимаю, что это практикуется во многих местах; у нас всем известно, что наша главврач заплатила за свой пост определенную сумму. Все лишь спорят, какую. Но чтобы у вас? Это непостижимо.

— А чем мы лучше других, — раздраженно пробормотал Ратманов. Он сожалел, что проговорился, он никогда не рассказывал жене, что в свое время заплатил за то, чтобы занять свою должность. И кто только его тянул за язык!

— Что же у нас за власть такая, — растерянно произнесла Софья Георгиевна. — Тебе прекрасно известно, я никогда не поддерживала деятельность Алексея, но сейчас я начинаю думать, что он во многом прав. Понятно, что у нас сильно распространена коррупция, но чтобы на таком высоком уровне…

Ратманов едва сдерживал ярость, хотя на кого она была конкретно направлена, он и сам толком не знал. Он злился и на жену, и на себя, и на брата, и на всех остальных. Хотел поговорить, как уберечься от заражения, а в итоге совершенно неожиданно проговорился.

— Послушай, Софья, сейчас не подходящий момент распространяться на такие темы. О них мы можем поговорить в другой раз. Меня интересует, как максимально лучше уберечься от заражения? Ты мне ничего конкретно так и не сказала?

Софья Георгиевна несколько секунд неотрывно смотрела на мужа.

— Я умоляю тебя об одном — останься, не уезжай. Никакие деньги не стоят, чтобы ради них так рисковать.

Ратманов встал.

— Я тебя услышал, обещаю подумать. А ты искупайся, тебе это полезно. Может голова лучше станет работать.

Ратманов кивнул головой и быстро вышел из бассейна.

Отец Варлам вошел в комнату Софьи Георгиевны. Она вопросительно взглянула на священника. Его лицо поразило ее; если раньше оно всегда было хмурым, никогда не улыбалось, то сейчас напоминало лицо непримиримого фанатика. Ей стало не по себе, она в очередной раз пожалела, что все это затеяла. Иначе как помрачнением рассудка объяснить это невозможно.

— Вы идете к Ренате проводить обряд? — спросила она вдруг осипшим голосом.

— Да, — подтвердил отец Варлам. — Но этот обряд проводится при свидетелях. Мы пойдем к ней вместе.