Нет ничего удивительного в неоднозначности первой реакции белорусского общества на провозглашение ССРБ. Эта акция не обсуждалась предварительно ни на страницах печати, ни в местных Советах. Советскими работниками государственная самостоятельность отождествлялась с политической и экономической изоляцией, ослаблением хозяйственных связей с Россией, заигрыванием с националистами. Местными Советами принимались резолюции о нежелании создавать белорусские государственные органы, организовывать самостоятельное государство. Об этом, в частности, сообщали Чичерину в начале января 1919 г. представители НКИД в Белоруссии Машицкий и Литве Д.Ю. Гопнер. Если первый сделал акцент на продемонстрированное делегатами минского съезда, провозгласившего создание ССРБ, опасение перед ростом национализма>261, то Гопнер отметил такой очень важный момент, что причиной согласия участников совещания ответственных партийных работников в Витебске проводить в жизнь решение Москвы по Белоруссии помимо партийной дисциплины, стало доверие «центру в вопросах международной ориентации»>262. Создание самостоятельной ССРБ привело также к разногласиям среди белорусских коммунистов. Некоторые из них оспаривали решение ЦБ КП(б)Б о ликвидации национальных белорусских секций и даже пытались создать Белорусскую компартию. ЦБ КПБ(б) обвинил сторонников этой позиции в ведении националистической пропаганды, в том, что они «поставили целью дезорганизовать коммунистическую и советскую работу на местах и ведут национальную агитацию»>263.
Инструментальный, тактический характер решения о создании ССРБ, его обусловленность внешнеполитическими соображениями, нашли подтверждение в принятии 16 января 1919 г. ЦК РКП(б) решения об отделении от ССРБ Витебской, Могилевской и Смоленской губерний и передаче их РСФСР>264. На первый взгляд это было алогичное решение: ведь прошло всего лишь две недели с момента создания ССРБ с вполне определенными границами, и вдруг центр их сужает так существенно, что ни о какой корректировке говорить не приходится. В связи с этим закономерен вопрос, чем же было продиктовано это решение. Прямого ответа на него в известных нам документах нет, но, судя по последующему развитию событий, помимо противодействия партийных и советских органов этих губерний их включению в состав ССРБ, определенную роль сыграли соображения внешнеполитического характера.
17 января Гопнер телеграфировал Чичерину, что вопрос о границах Белоруссии не будет, вероятнее всего, представлять особых трудностей. Планировавшуюся центром для согласования границ новых республик конференцию представителей советских Белоруссии, Украины, Литвы и Латвии он даже не считал нужным проводить в Москве, достаточно было бы собрать их в Минске или Двинске и решить этот вопрос там при посредничестве самого Гопнера. Для этого он просил сообщить мнение ЦК РКП(б) об окончательном варианте границы, приемлемом для Москвы
