. Аргументировалось это тем, что Россия является не националистическим государством, а федерацией, в отличие от Литвы, которая выказывает явно империалистические замашки
>420; Гродненская губерния же скорее пожелала бы присоединиться ко всей Белоруссии, потому надо дождаться ее самоопределения
>421. В связи с неопределенностью белорусского вопроса советские дипломаты снова заявили о невозможности удовлетворить все территориальные требования Литвы. Иоффе был опытным переговорщиком, умело совмещавшим твердость позиции с разумными компромиссами, если они служили достижению генеральной цели. А такой целью в советско-литовских переговорах было предотвращение возможного польско-литовского военного союза.
В начале июля советские дипломаты согласились на включение в состав Литвы Ошмян, Лиды и Гродно. Литовская делегация предложение приняла>422. Такое решение территориального вопроса должно было устранить опасность польско-литовского сближения. 12 июля 1920 г. был подписан российско-литовский мирный договор, передававший Литве не только Вильну, но и значительную часть западнобелорусских земель.
Разумеется, это вызвало протесты белорусских националистов. 22 июля правительство Ластовского направило от имени Белорусской народной республики правительствам Советской России, Литвы и стран – участниц мирной конференции в Париже протест против российско-литовского договора. В нем, в частности, заявлялось о готовности белорусского народа «бороться с этой вопиющей несправедливостью всеми доступными ему средствами», высказывалось требование «немедленного пересмотра условий названного мирного договора и признания согласно волеизъявления Белорусского Народа (таким волеизъявлением группа Ластовского считала выборы делегатов на Всебелорусский съезд, состоявшийся в декабре 1917 г. и разогнанный большевистским руководством Западной области. – Д. К.) Его суверенности и политической независимости в этнографических пределах»>423.
Однако этот протест не имел каких-либо последствий. Созданные под эгидой Польши институты белорусской власти не только не были признаны ни одним правительством, включая польское, но и не пользовались серьезной поддержкой местного населения. Правительство Луцкевича так и осталось чисто политическим представительством части белорусского политического класса, лишенным возможности влиять на позицию соседних государств – Польши, РСФСР и Литвы, решавших за счет Белоруссии свои текущие и долгосрочные задачи. Оно могло существовать только в условиях польской оккупации, с уходом польских войск под напором Красной армии эта группировка сошла с исторической авансцены, уступив место своим политическим конкурентам. Впрочем, мало чем от него в этом отношении отличалось и правительство В. Ластовского, хотя степень свободы действий у него была заметно больше. Успешное наступление Красной армии в Белоруссии вновь сделало более предпочтительными шансы той части белорусского политического класса, которая ориентировалась на Советскую Россию.
