Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха | страница 2
Справа: Среднерейнский мастер. Поклонение волхвов, ок. 1400 г. Frankfurt am Main. Das Städel Museum. № SG 1002
В напоминание об этом событии был установлен праздник Богоявления (греч. — Эпифания, Επιφάνια), который отмечается 6 января[5]. Вот как около 1260 г. разъяснял его смысл итальянский доминиканец Иаков Ворагинский — автор «Золотой легенды», популярнейшего свода житий святых: «Когда Иисусу исполнилось 13 дней, к Нему пришли волхвы, которых вела звезда. Потому Эпифания происходит от epi, что значит сверх, и phanos — явление, ибо в тот день в высях появилась звезда, или же Сам Христос через звезду, которая воссияла над Ним, был явлен волхвам как Истинный Бог»[6]. В следующем столетии немецкий доминиканец, а потом картузианец Лудольф Саксонский (ок. 1295–1378) в «Житии Христа» говорил о том, что в день рождества богочеловек был явлен еврейским пастухам. Однако из их народа почти никто не принял Слово Божье. В лице волхвов Спаситель предстал перед язычниками, и они, в отличие от иудеев, наполнили Церковь[7].
В христианской традиции поклонение волхвов — радостное торжество, триумф божественного младенца, который пришел спасти человечество. Однако у Босха рядом с тремя королями появляется загадочный и, вероятно, зловещий персонаж — бородатый мужчина в длинном красном плаще (рис. 3). За его спиной во тьме хижины толпятся какие-то люди. Судя по их темным лицам с крючковатыми или, напротив, вздернутыми носами, они тоже принадлежат к миру зла и выступают как враги новорожденного богочеловека. Столь же необычно выглядят одеяния третьего, чернокожего, волхва и юного слуги, который стоит у него за спиной и держит в руках его шапку-корону[8]. Да и сокровища, принесенные королями, тоже совсем не похожи на те, что изображали другие художники того времени.
Рис. 3. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.
Этот странный триптих давно интригует историков. Американский искусствовед Джозеф Кёрнер в книге, посвященной Босху и Брейгелю, сформулировал свое впечатление так: «В „Эпифании“ [к Христу] из своих дохристианских культур приходят волхвы с таинственными идолопоклонническими дарами, которые как-то связаны с секретным заговором (его суть до сих пор неизвестна и, возможно, необъяснима) с участием еще одного короля»[9]. Другие исследователи: от Лотты Бранд Филип в 1950-х гг. до Дебры Стриклэнд в 2010-х гг. — предполагали, что в этой сцене Босх не только славил божественного младенца и его явление миру, но и обличал врагов Церкви — иудеев и (или) магометан, что радостное торжество у него омрачено ощущением смутной угрозы и волхвы тоже, возможно, враждебны младенцу
