— Тебе просто не хочется думать, что тебя опять разыграли, — монотонно говорила я себе, сидя на краешке кровати, раскачиваясь и держась за голову руками. — Тебе просто хочется, чтобы оказалось, что с ней и впрямь что-то случилось. Может, это такая месть? Злорадство. Мне реально хочется, чтобы ее держали в плену и пытали, потому что она этого заслуживает.
Я заглянула внутрь себя, очень глубоко, в самое нутро своей души. Нет. Мне не хочется этого. Честно. Что тогда? Значит, интуиция? Будучи материалистом, я не очень-то в нее верила. Но я верю в то, что подсознание быстрее считывает какие-то факты и передает в сознание уже обработанную информацию, какой-то результат. К примеру, если человек вдруг резко отпрыгивает в сторону и сам не знает почему, а в следующую секунду туда падает сосулька, это говорит только о том, что он что-то услышал или почувствовал какую-то вибрацию, какое-то маленькое изменение в окружающем пространстве. Он просто просчитал это так быстро, что не успел толком понять. Но успел среагировать. Так же и я сейчас. Если я начинаю верить Светке, может, я тоже считала что-то в ее интонациях, выборе слов и нелогичности в действиях?
Я схватила телефон, сумку, быстро обулась, накинула плащ и выбежала из дома. Подбегая к мосту через Фонтанку, я на ходу достала телефон и быстро написала сообщение Алексею: «Если и я пропаду, знай, что это Юлиан». Лучше так, чем никак. Да, прошло только двое суток с момента ее исчезновения, но когда у тебя уже два исчезновения и оба указывают на конкретного человека, тут любой полицейский зачешется, Алексу останется только прийти и показать текст сообщения. Впрочем, учитывая, что административка для него важнее всего, он, возможно, не захочет этого делать…
Сунув телефон в карман, я нырнула в арку, добежала до двери парадной и набрала квартиру Юлиана. Он не ответил. Отлично, его история косвенно подтверждается. Впрочем, если это он похититель, то вполне мог поехать в место заточения жертвы, а мне сказать, что в театр. Я набрала номер квартиры Пети. Ответила Людмила Григорьевна. Пришлось сбросить. Что же делать? Может, сказать ей правду?.. Но не успела я повторно набрать цифры «34», как дверь парадной распахнулась сама. Часто замечаю, что, когда сильно ломаешь голову над каким-то решением, так сильно, что испытываешь уже настоящую физическую боль, как будто лобная доля сейчас расколется как грецкий орех, проблема вдруг как-то решается сама — более простым способом, чем можно было вообразить. Короче, на улицу вышел какой-то мужичок, невысокий, поджарый, в кепке, с жиденькими рыжеватыми усиками, и уставился на меня любознательными светло-голубыми глазами:
