– Для меня будет честью получить гардероб, подобранный вами лично, – сказала девушка.
Дальше все было быстро и молча. Помощница мадам помогла Амелии снять платье, лента будто живая скользила по рукам, по талии, по шее, а модистка быстро записывала что-то карандашом в обыкновенный блокнот. Когда мерки были сняты, Амелии помогли одеться, отвели в небольшую светлую гостиную, предложили чай и разложили перед ней толстые альбомы, но не с тканями или с картинками модных фасонов, а с тесемками, кружевами и лентами.
– Выбирайте то, что понравится, – сказала мадам, и протянула целую горсть маленьких желтых скрепок, – отрезаете кусочек, и крепите на этот лист. Сверху подпишите свое имя.
Удивившись такой необычной манере, Амелия красиво вывела на плотном куске картона: «мисс Амелия Фонтен». Модистка взглянула через плечо и покачала головой:
– Вы неправильно написали имя, миледи! – и тут же подала другой лист.
Смутившись, Амелия подписала так, как следовало: «вдовствующая графиня дю Боттэ».
– И это не верно! – третий лист лег на маленький столик, – подпишите проще.
– Хорошо! – устав удивляться Амели написала просто: «Амелия дю Боттэ».
– Отлично! А теперь выбирайте! – первый альбом распахнулся, являя на свет ряды атласных и шелковых лент.
Улыбнувшись, Амелия пожала плечами:
– Разве что лиловые.
– Нет-нет, миледи! – мадам Ланвен была строга, – выбирайте так, словно никакого траура нет. Он ведь когда-нибудь закончится.
Пожав плечами, Амелия утонула в полосках кружев и лент. Все же у каждой девушки есть слабость к милым изящным вещичкам, а отделки шнуры и кружева в альбомах мадам стоили самых изысканных слов!
Когда кончился чай и альбомы, Амелии принесли новое платье. Точнее сначала ей принесли белье. Нежно-лиловое, отделанное лентами и узким кружевом. Сорочка, корсет, панталоны, нижние юбки… когда все надели, затянули и расправили, девушка и вздохнуть боялась, а ее подвели к огромному зеркалу, и она не узнала себя в нем!
– А теперь платье! – по приказу мадам четыре помощницы внесли нечто изумительное! С первого взгляда тонкая шерсть казалась просто серой, а со второго становилось понятно, что удивительный серо-лиловый оттенок ткани, гораздо богаче, чем просто серый. А еще на платье была отделка из фиолетового бархата, и узких черных кантов. Ко всему прочему на плечи надевался воротник-накидка из черно-лилового кружева, а на голову – шляпка с лентами тех же цветов. Все вместе выглядело дорого, строго и немножко по-весеннему. Наверное потому, что тулью шляпки украшали темно-лиловые фиалки.
