Когда Лена ушла делать уроки, а ее мать, раздвинув занавески и убедившись, что никуда не делось оцепление… Что все также стоят солдаты с карабинами, притоптывая сапогами по непрочному снежку, курят, гутарят, греют ладони у костерка… После этого бабушка взяла деда за руку и поделилась своими ужасными предчувствиями.
Косарев понимал, что жена ничего не утверждает. Поскольку ничего не знает и не может знать: он ей последнее время вообще мало о работе рассказывал. Нервы ей берег. И что она, сказав еще вчера, что утро ночи мудренее, решила окончательно разобраться в масштабах случившегося… Либо Сашу в самом деле потащили на пленум, — который ЦК комсомола даже не планировал! — чтобы припугнуть оргвыводами, но оставить работать. Либо списали окончательно, безо всякой возможности восстановления.
Она искала подтверждения у Косарева.
И он, поняв это, сказал:
— Маруся, ну стоит ли себя так запугивать? Давай спокойно разберемся, что произошло. Хозяину и раньше не нравилась моя самостоятельность. Если б хотели убрать — давно бы уже ворвались в дом, устроили погром с обыском, напугали тебя и ребенка. А меня бы под белые ручки — и на Лубянку!
Оцепили дачный участок? Ну и что же? Наверное, Ежов получил приказ охранять дом до полного выяснения обстановки. Вторые сутки пошли — они мерзнут там, хуже собак, а в дом погреться не просятся и питаются сухим пайком. Значит, что?.. Значит, ненадолго.
А насколько? Ну вот давай себя проверим! Позвоним-ка Андрееву!
Андрей Андреевич Андреев, член Политбюро ЦК ВКП(б), давно Косареву потакал, помогал во всех его начинаниях, даже самых странных, вроде движения «Гармонь молодежи!», о чем я потом еще расскажу. Поэтому Косарев имел право предполагать, что Андреев нередко прикрывал его, «младшего генсека», перед Сталиным: молод еще, горяч, всяким ветрам подвержен, всяким увлечениям, но «стойкий большевик».
Косареву же казалось, что Андреев умеет ходить по минному полю и на мину не нарваться. Он так и не узнает до конца его судьбу, потому что много лет спустя сын Микояна Серго напишет о нем: «Уйти с работы в политбюро тогда можно было только в мир иной. Единственный, кто сумел это сделать и не погибнуть, — Андрей Андреевич Андреев. Это стало возможным потому, что он потерял слух, носил слуховой аппарат, но слуховые аппараты были несовершенны и мало помогали. Кажется, в 1950 году Андреев сказал Сталину, что ему неудобно оставаться в Политбюро, ибо он не в состоянии участвовать в обсуждениях, и его отпустили на покой, в Верховный совет РСФСР, не тронув. Другого такого случая я не знаю».
