Избежать испытаний мы с вами не можем. Процесс краха старой реальности, начавшийся с величайшей геополитической катастрофы 1991 года, с развала СССР, неумолимо развивался и ныне набрал ход скорого поезда. И теперь либо мы создадим новый, живительный для себя мир. Либо нас с вами не станет. И если автор сих строк доживет дай бог до середины XXI века, то вам, кто меня изрядно моложе, придется жить и дальше.
Такой Мечты для страны у теперешней сволочной «элиты» РФ нет как таковой. Единственное, о чем она может жалко пропищать, так это словеса об «идеологии патриотизма». Но к чему мне ваш «патриотизм»? Почему я должен быть патриотом урезанной РФ? Ведь наша Россия намного больше, она не в 1991-м на свет появилась. Что я должен защищать? Ради чего сражаться и бороться? Ради фальшивой позолоты вашей мафиозно-сырьевой «государственности», ради вашей возможности вести пиры во время чумы, ради ваших отродий, что бесятся с жиру «в заграницах»? Чтобы вы и дальше могли воровать и грабить? Ради всевластия тупых чиновных морд?
Нет, наша Мечта — иная. И ее нужно создать, соткать. Потому, когда Александр Проханов в 2019-м предложил мне участие в его Академии Русской Мечты (АРМ), сел я за работу. Она в любом случае нужна. А поскольку мы всегда стоим на плечах великих предшественников, то начнем с изучения опыта тех, кто строил Красную империю…
Мечту — на поточное производство!
Факт остается фактом: в самом явном (а не в смутно-расплывчатом) виде Русская Мечта была проявлена только в СССР. Идея Третьего Рима при царях оставалась достоянием скорее просвещенных верхов, проникая в низы лишь диффузно. Целостной картины для народа, занятого тяжелой повседневностью, она не давала. Точно так же и Российская империя с ее блестящим Петербургом так и не смогла погрузить народ в воображаемый мир победоносного Русского Завтра. Мы восхищаемся мрачноватым величием Исаакия, похожим на стремительную ракету шпилем Петропавловского собора — но это было лишь начало. Намек на большее. При царях Россия так и не создала впечатляющих произведений о своем грядущем и торжестве Гордого Руса в будущем. Мы не смогли породить тогда великих визионерских романов-фантазий, подобных литературно-футуристическому «взрыву» Жюля Верна во Франции 1860–1890-х годов. Все-таки сказывалось отставание аграрной и полуфеодальной страны от тогдашних флагманов эпохи. Хотя попытки уже предпринимались — стоить вспомнить хотя бы четвертый сон Веры Павловны в «Что делать?» Чернышевского, с его дворцами-фаланстерами из стекла и алюминия. Но то были эпизоды, первые вспышки. Больше о Русской Мечте тогда говорили иностранцы. Хотя бы тот же великий фантаст из Франции.
