Садясь в машину, шеф КГБ не мог отделаться от мысли, что думает о том, сколько времени провел за границей президент-генсек… В июле 1991 года только что выбранный президент Российской Федерации Борис Ельцин и его верный соратник Руслан Хасбулатов уединились в помещении, которое, как они надеялись, не прослушивалось КГБ. «Они уходят и уничтожают Союз, — сказал Ельцин, протягивая Хасбулатову ксерокопию секретного-секретного совещания на Старой площади. «Да, — согласился тот, — Указ о департизации уже не успеет сработать». «Может быть, еще успеет, — не согласился Ельцин, — если удастся нейтрализовать Крючкова и его команду. Ельцин всегда был идеалистом. Разве можно нейтрализовать монстра, который подчинялся собственным инстинктам, а вовсе не Крючкову. Взгляд Хасбулатова засветился каким-то странным огнем. Так неожиданно светятся заснеженные вершины гор его родины, которая столько лет жила надеждами на свободу. «Мы уже ничего не успеем сделать, — покачал головой Хасбулатов, — нам не сорвать их выступление. Да и нужно ли это?» Президент России взглянул на часы. Приближалось время играть в теннис, а Ельцин еще со времен свердловского обкомства любил жить по строгому распорядку.
В августе 1991 года молодой, широкоплечий, подтянутый десантный генерал с Золотой Звездой Героя Советского Союза стоял перед председателем КГБ СССР Крючковым. Генерал нравился Крючкову, с такими парнями не страшно начинать любое дело. «Задачу поняли? Всю эту сволочь арестовать и отвезти на одну из наших баз. А там посмотрим». «Так точно, — ответил генерал, — задача понятна, не в первой нам. Все будет в лучшем виде…» В сейфе у генерала уже лежал приказ: по получении сигнала немедленно изолировать Крючкова. Подпись под приказом не оставляла сомнений в том, что он будет выполнен. Коммунистическая империя агонизировала. Военно-конспиративная по сути, кровожадная по духу, вскормленная на идеологии мирового господства океанами народной крови — она умирала долго и мучительно. Предсмертные судороги и конвульсии издыхающего монстра, продолжающего держать в своих звериных лапах несметный ядерный потенциал, будоражили и тревожили мир. И тем не менее, оставалась надежда, что былой авторитет и ответственность ядерной сверхдержавы даже на смертном одре предотвратят вспышку предсмертного безумия. Мир надеялся, но напрасно. Великая ядерная сверхдержава и экономически, и нравственно стремительно деградировала до уровня «банановой республики»…
