Безумие правило Великой Ордалией.
Но ещё ни один из них не свихнулся настолько, чтобы противоречить воле Святого Аспект-Императора, во всяком случае пока что. В Палате об Одиннадцати Шестах явственно ощущалась нерешительность. Было почти забавно наблюдать, как они пытаются смириться с настигшим их странным ощущением – будто они, подобно разбушевавшимся зверям, вдруг повисли на натянутом поводке своего Господина и Пророка, дрожа от установившегося напряжённого равновесия между вожделением и ужасом. Одна за другой, личины их превращались в достойные лишь насмешки маски, полные настороженности и явственно читавшегося опасения перед тем, что им внезапно открылось. Чтобы получить возможность пожирать своих врагов, нужно сперва найти их. И, как теперь они поняли, – дабы получить возможность пожирать шранков, сначала следует покориться.
Уверовавший князь Эрраса, Халас Сиройон первым нашёл в себе силы прервать всеобщее тягостное молчание.
– Но никто не видел здесь ни единого следа, – ровно произнёс он. – Сама земля мертва в этом проклятом месте. Мертва до последней частички.
Было ясно, что он имеет в виду. Будучи знакомы со Священными Сагами, все они полагали, что Агонгорея будет изобиловать шранками – и, соответственно, пропитанием. «Подобная, скорее, гниющей шкуре, нежели земле, – уверенно описывала эту местность Книга Полководцев, – грязь, полная воющих ртов». Возможно, во времена Ранней Древности, когда Высокие норсираи удерживали тварей к западу от реки Сурса, дела именно так и обстояли. Но не сейчас.
– Всё так и есть, как сказал Сиройон! – вскричал Гриммель, лицо его раскраснелось от прилива крови, яремная вена проступила на его шее, будто толстый кожаный шнур. – На этом проклятом столе нет ни кусочка!
– Да он, бедняга, вконец оголодал, – крикнул лорд Иккорл, ткнув в сторону графа своим толстым пальцем. – Смотрите! У него сквозь штаны даже ребро выпирает!
Умбиликус, огласившийся громким хохотом, тотчас охватило буйное веселье. Пройас бросил взгляд на стоявшего справа от него Кайютаса, выглядевшего словно юное подобие повелевавшего ими даже сейчас призрака. Нимиль не так-то легко пачкался или тускнел, и посему его ишройские доспехи всё так же переливались серебрящимися ручейками и сверкали лужицами ярких отблесков. В отличие от остальных имперский принц также сумел сохранить в опрятном состоянии и свой внешний вид, неизменно заплетая и умащивая золотистую бородку, а также расчёсывая и приводя в порядок свои струящиеся волосы. В результате всех этих усилий он стоял сейчас перед собравшимися, словно живой упрёк, нежеланное напоминание о том, как распущенность увела их прочь от благодати.
