.
В 1130 году германский король и император Священной Римской империи Лотарь II Саксонский даровал ордену значительную часть своих вотчинных земель в Суплинбурге.
В 1131 году Альфонсо I Воитель, король Наварры и Арагона, которого величали императором Испании, письменно завещал свои королевства ордену рыцарей Храма. Спустя три года, незадолго до смерти, король подтвердил свое пожертвование и заставил баронов обоих королевств утвердить завещание. После смерти Альфонсо нобилитет Испании сумел доказать неправомочность этого документа и отстоять свои права на владение землями Наварры, тогда как в Арагоне баронам пришлось пойти на компромисс: земли, замки, большая часть таможенных сборов и пошлин, взимаемых по всему королевству, а также доля от выплат мавров были отданы ордену храмовников[18].
«Похвала новому рыцарству»
По просьбе Гуго де Пейна аббат Бернард снова взялся за перо, чтобы прославить тамплиеров, усилить влияние ордена и укрепить их ряды новыми храбрыми рыцарями[19].
В прославленном трактате «Похвала новому рыцарству» святой аббат в красноречивых и цветистых выражениях восхваляет духовный подвиг военного монашества, ставя рыцарей-тамплиеров над прочими воинами. Приводя яркие и неоспоримые примеры, аббат сопоставляет мирское и духовное воинство и доказывает, что только воины Христа сражаются по благословению Отца Небесного, что только им он прощает даже кровопролитие, так как они сражаются не за награды и почести, а за веру.
Трактат, написанный с большим воодушевлением, посвящен «Гуго, рыцарю Христову и наставнику Христова воинства», состоит из четырнадцати глав и начинается с короткого пролога. Этот любопытный документ необычайно наглядно отображает дух времени, а потому будет интересно привести здесь наиболее яркие фрагменты из него. В приведенном ниже фрагменте святой аббат сравнивает мирского воина и воина Христа.
«Воистину, дорога в очах Господних смерть святых Его, умирают ли они в бою или на постели, но смерть в бою дороже, ибо она – самая славная. …Когда выступаешь ты, о мирской воитель, то должен бояться, как бы телесная смерть твоего неприятеля не означала духовную гибель для тебя самого, или, быть может, как бы он тело твое и душу с ним вместе не погубил…
Что за несчастная победа – победить человека, будучи при этом побеждену пороком, и тешиться пустой славой о его поражении, когда самого тебя поразили гнев и гордыня!
Каков же конец или плод сего мирского рыцарства или, скорее, мошенничества, как я должен его поименовать? Что, как не смертный грех для победителя и вечная смерть для побежденного? Позвольте же мне позаимствовать слово у апостола и призвать того, кто пашет, пахать с надеждою, и того, кто молотит, молотить с надеждою получить ожидаемое.
