Картина, которая при этом возникла у меня перед глазами, была так ужасна, что я затрепетал и упал бы на землю, если бы не изловчился ухватиться за дерево.
— И ты говоришь, что это предложил Дживс?
— Да, прямо с ходу, почти не задумываясь.
— Может быть, спьяну?
Боко холодно ответил:
— Я тебя не понимаю, Берти. Я лично ставлю это предложение в один ряд с его самыми удачными находками. Вроде бы такой простой замысел, который тем и прекрасен, что прост, и потому не может сорваться. Появившись в тот самый миг, когда ты стоишь над стариком Уорплесдоном и наводишь на него ужас, окружив его участием и оказав поддержку, я, естественно…
Бывают мгновения, когда мы, Вустеры, проявляем твердость — я бы даже сказал, непреклонность, — например, когда мне предлагают стоять над дядей Перси и наводить на него ужас.
— Мне очень жаль, Боко.
— Жаль? Чего?
— На меня не рассчитывай.
— Что-о?
— Ничего не выйдет.
Боко весь подался вперед, вглядываясь в мое лицо и словно не веря собственным глазам.
— Берти!
— Да, я все знаю. Но повторяю тебе, ничего не выйдет.
— Ничего не выйдет?
— Ничего.
В его голос закралась умоляющая нотка, вроде той, какая бывает слышна у Бинго Литла, когда он уговаривает букмекера взглянуть на вещи шире, масштабнее и подождать неделю, пока он отдаст долг.
— Но, Берти, ты же хорошо относишься к Нобби?
— Конечно.
— Ну конечно, хорошо, иначе ты разве купил бы ей тогда на три пенса кисленьких леденцов? И ты ведь не будешь, я надеюсь, отрицать, что мы с тобой вместе учились в школе? Конечно, не будешь. Наверное, я просто ослышался. Мне почудилось, будто ты сказал, что отказываешься принять участие.
— Нет, ты не ослышался.
— Нет?
— Нет.
— Ты отказываешься сыграть свою роль?
— Отказываюсь.
— Нет, погоди. Тут нужна полная ясность: ты действительно отклоняешь нашу просьбу и не соглашаешься сыграть в задуманном предприятии предназначенную тебе такую простую и несложную роль?
— Совершенно верно.
— И это говорит Берти Вустер?
— Он самый.
— Тот Берти Вустер, с которым я вместе учился в школе?
— Да.
Он с присвистом набрал полную грудь воздуха:
— Ну, знаешь, если бы мне кто-нибудь сказал, что так будет, я бы не поверил. Я бы, смеясь, отмахнулся. Чтобы Берти Вустер меня подвел? Да никогда в жизни. Кто угодно, но не Берти, который не только учился вместе со мною, но еще и в данную минуту вот-вот лопнет от щедрот моего стола.
Это был чувствительный удар. Не то чтобы я вправду лопался от его угощения, не так чтобы уж совсем до отвала он меня угостил, но тут с ним нельзя было не согласиться. Я даже чуть было не дрогнул перед таким доводом. Но тут же подумал про то, как дядя Перси будет дрожать, съежившись от страха в кресле, — это он-то будет дрожать? — и твердость ко мне вернулась.
