— Да, «Будуар элегантной дамы». Еженедельник по шесть пенсов. Я один раз опубликовал там статью «Что носит хорошо одетый мужчина».
— Никогда в руках не держал, но не сомневаюсь, что это журнальная продукция низшей категории. И однако, если бы я предложил твоей тетке рассказ о том, как девушка не может выйти замуж за любимого человека без согласия какого-то жалкого главы семейства, сама же твоя тетка меня бы и осмеяла. То есть заработать честный пенни я на этой глупости не могу, но она вполне может послужить препятствием и погубить мою жизнь. Ничего себе!
— А что тебе будет, если пренебречь?
— Упекут в кутузку, я думаю. Или это — только если женишься на воспитаннице королевского приюта без согласия лорд-канцлера?
— Тут я пас. Можно спросить у Дживса.
— Да, Дживс, конечно, знает. Он у тебя с собой?
— Движется следом с крупным багажом.
— Как он вообще сейчас?
— Нормально.
— Мозги работают?
— Еще как!
— Тогда, может быть, он придумает для меня какой-нибудь выход из положения.
— Дживс нам не понадобится. Этим делом занимаюсь я сам. Я обращусь к дяде Перси и склоню его в вашу пользу.
— Ты?!
— Интересно, что то же самое сказала Нобби. И точно таким же удивленным тоном.
— Но я думал, ты его боишься до остолбенения?
— Верно. Однако я смог оказать ему серьезную услугу и теперь имею на него большое влияние.
— Что ж, отлично, — произнес Боко, посветлев. — Тогда действуй, Берти. Но имей в виду, — добавил он, снова потемнев, — это будет нелегко.
— Там посмотрим.
— Нечего смотреть. Я точно знаю. После всего, что случилось за обедом…
У меня на сердце вдруг ощутимо заскребли кошки.
— За обедом, которым ты угощал дядю Перси?
— Вот-вот.
— Он что, прошел не слишком благополучно?
— Не слишком.
— Нобби предвкушала, что этот обед решит все вопросы.
— Дай ей бог здоровья, маленькой оптимистке.
Я устремил на него проницательный взгляд. Выражение лица у него было явно не из радостных. Кончик носа безнадежно морщился. Складки заботы и страдания недвусмысленно бороздили чело.
— Расскажи мне все, — попросил я.
Он испустил тяжелый вздох.
— Понимаешь, Берти, эта ее затея с самого начала была ошибкой. Нельзя было сводить нас вместе. А уж если пришлось нас свести, то хоть бы она не велела мне быть остроумным и непринужденным. Ты знаешь, что она мне велела быть остроумным и непринужденным?
— Да. Она сказала, что в присутствии дяди Перси ты иногда бываешь несколько скован.
— Я всегда бываю несколько скован в присутствии пожилых джентльменов, которые при виде меня фыркают, как пароходная сирена, и смотрят на меня изничтожающе, словно я — агент Москвы, распространяющий красную заразу. У меня тонкая, возбудимая художественная натура. Старый склеротик меня терпеть не может.
