Но почему-то всем хотелось "помочь" нам.
Ее портрет... Когда в мою жизнь вторглась ненависть к ней, а она появилась однажды весной, я встал над рекой, и высокий обрыв принял разорванную фотографию. Ветер заиграл очаровательным личиком, спокойные волны взметнулись, и осколки ослепительно белого и осколки ослепительно красивого ее лица поплыли вниз по течению, дабы оказаться в вечном океане.
Ее портрет, написанный мной, лишь он напоминал любимые моим сердцем черты. Иногда мне приходило в голову такая страшная мысль, тогда я уже понимал, что теряю ее: "Неужели я могу остаться без ее улыбки, хитрого, детского взгляда, очаровательных карих глаз, прелестных, словно лепестки розы, губ, без ее львиной грации и непокорного, свободного, женского сердца. Иногда я задумывался, что же преобладает в ней: разум или чувства. Казалось, каждая ее фраза сто раз обдумана: лишь один раз она сказала в мою сторону: "А может это любовь?" Один самый счастливый раз. Но ее действия в моменты душевного успокоения были настолько спонтанны (однажды она мне показывала дорогой ей парк и любимого песика Заурика)... Как она прекрасна, когда бегает от Заурика или за ним, как она весела и добродушна...
Кофе кончился. Я закрыл дневник, кинул его в кучу бумаг, оставив портрет, повесил на стену и вышел на улицу.
Москва. Город моей души. Город, который должно любить.
Я вышел из подъезда своего домишки и побрел к набережной. Пересек Пироговку, спустился вниз по переулкам и оказался у Москва-реки. Паром полз по мутной воде, и некая дама смотрела на меня...
Наступил девяносто пятый, все шло своим чередом: я жил своей любовью, она жила собою. Была среда и мы вновь встретились. В этом городе есть место, где душа моя каждый раз рождается заново. И это место - Парфенона зал. Несколько минут на метро (она живет на "Проспекте...", а я на "Спортивной"), и мы уже бродим среди древности. Она была опьянена весельем, на что ей указал посторонний человек (маленькая девочка). Когда перед нами открылся Парфенон, когда мы случайно присели... Она хотела что-то сказать, что-то выразить, это было сказочное, таинственное чувство, я был столь близок к ее миру... После, уже на морозном воздухе Москвы я прочитал памятные строки, написанные ею...
Я решил пойти на Красную площадь. Пройдя по Причестинке, очутившись у Пушкинского, а затем у дома Пашкова, остановился. Тут все, казалось, напоминает о ней. Парк у стен Кремля, там прогуливались, мост - ветр играл ее кудрями... Все...
