Михаил возразил:
— Ты считаешь, что оставаться в Ким-ярь не было никакой возможности, а старики говорят другое: если бы молодые не переселились, никто бы не тронулся с места и Ким-ярь стояло бы до сих пор.
— Старики!.. — Афанасий усмехнулся. — Чего на них кивать? Они свое отработали, и им Ким-ярь, конечно, годилось. Для спокойной старости. А нам? Нам надо было вперед глядеть, свою жизнь устраивать, о своих детишках думать.
— Но ты забываешь главное, — не сдавался Михаил. — Ким-ярь — родина, твоя родина, моя...
— А здесь что — чужбина?
Вот тут-то и сорвалось:
— Значит, ты готов жить где угодно, лишь бы полегче, посытнее, лишь бы у тебя были полированные серванты да шифоньеры?
— Патриёт!.. — засмеялся Афанасий. — Но что же сам-то после армии в Питере приткнулся? А я — на земле остался!
Из соседней комнаты вышла жена Афанасия, белокурая невысоконькая женщина, и укоризненно сказала:
— Вы бы потише... Ведь ребята спят.
Афанасий сверкнул глазами.
— А не люблю, когда тычут такими словечками — «родина», «счастье»... Теперь моя родина здесь. Здесь пацаны родились. А Ким-ярь — я его давно из сердца выкинул. Вот так!..
Даже сейчас, вспоминая тот разговор, Михаил почувствовал, как стало гореть лицо. Прав был Афанасий, тысячу раз прав! Для него, как и для всей ким-ярской молодежи, Хийм-ярь явилось воротами в большую трудовую жизнь.
Но тот разговор — еще не все. Именно от Афанасия Михаил впервые узнал, что инициатором переселения был не кто иной, а его, Михаила, отец, в ту пору депутат райсовета и бригадир в Ким-ярь.
— Тогда сам-то он почему не переехал сюда? — спросил Михаил, пораженный такой новостью.
— Это уж ты у него спроси, — ответил Афанасий. — Может, славы захотелось? Дом ему здесь от колхоза предлагали, причем хороший дом, и работа была прежняя — бригадиром. Но он отказался. Кстати, жилье для новоселов у нас всегда есть — строим много, и он, если бы пожелал, мог переехать сюда в любое время, хоть сейчас. Но, по-моему, и там ему живется неплохо: сам себе хозяин, зарабатывает много, и почет большой, на откорме дает самые высокие привесы по району, все годы на доске Почета. Здесь такой славы добиться не легко...
Слава... При чем тут слава, если речь идет просто о жизни?!.
О цели своего приезда Михаил так и не сказал Афанасию: после его упрека «ты в Питере приткнулся» и после намека, что отец остался в Ким-ярь ради славы, не захотелось говорить о своих сомнениях и неустроенности. Больше того, теперь он знал, что в Хийм-ярь, которое в общем-то вполне годилось, чтобы начать новую жизнь, он не останется...
