Он заехал в деревню уже как муж Саши. Высокий, симпатичный, разговорчивый. Одно смутило Ивана: показалось ему, что зять к вину неравнодушен. Правда, сам угощал гостя, но ведь угощение это такое, от которого и отказаться можно. Зять не отказывался.
Так набежало на чистое, без единого пятнышка небо первое облачко. Оно промелькнуло по земле легкой тенью и скрылось, но осталось в отцовском сердце смутное беспокойство: случайное это облачко или, может, поплывут за ним тучи одна за другой, пока не закроют небо серым, ненастным пологом?
Через год родился Алешка, внук. Иван ездил в город «на крестины» и там впервые увидел зятя безобразно пьяным. «Этак у него часто бывает?» — спросил у дочери. «Бывает, иногда», — неохотно ответила дочь.
Сердцем отцовским Иван понял: не иногда, часто. Но Марье ничего не сказал — была еще надежда, что рождение сына образумит отца.
Письма от дочери приходили все реже. Саша жаловалась на нехватку времени, много писала об Алеше и почти ничего — о муже. Однажды сообщила, что его перевели на другую работу, а на какую — ни слова.
Летний отпуск Саша провела в деревне. Много гуляла с Алешкой, повеселела, помолодела. А перед отъездом призналась отцу: с мужем у нее плохо, с должности за пьянки его сняли. «Дочка, не казнись ты с ним, — сказал Иван. — Жить-то тебе один раз…» — «Если бы ты знал, папа, как это не просто», — вздохнула дочь. «Но за что тебе маяться-то?» — «Страшно, папа, одной остаться. Да и жалко мне его…» — «Он-то тебя не жалеет…» Саша поцеловала отца. «Ах, папа, если бы ты знал, какой ты у меня золотой человек!..»
Сердце Ивана терзала одна и та же неотвязная дума: как помочь дочери? К долгой боли человек привыкает — к этой боли Иван притерпеться не мог. Он жил с нею долгие месяцы. И вдруг телеграмма от дочери: «Николай умер. Приезжайте».
Поручив разбитую горем жену соседям, Иван во второй раз уехал в город. Там он узнал: Николай, напившись пьяным, замерз на улице…
Во второй раз Саша замуж не вышла, хотя ей не было и тридцати. Может быть, побоялась еще раз ошибиться, может, не встретила достойного человека. Жилось ей с сыном нелегко, но кое-как перебивалась, растила Алешку. Иван звал в деревню — вместе, мол, легче будет, но дочь отказалась ехать, написала так: трудно здесь бывает и одиноко, но обратной дороги нет.
Смирился Иван — видимо, время такое пришло, что родители и дети, братья и сестры должны жить врозь, на расстоянии. Но горьким было его смирение: письма от дочери стали приходить чаще, но не успокаивали — почти в каждом из них Саша жаловалась на здоровье. Однажды она попросила отца приехать к ней: врачи настаивали на больничном лечении, а оставить Алешку, который только что пошел в школу, было не с кем. Так Иван в третий раз собрался в город.
