— Я не боюсь, — отозвался Алешка и тут же сбросил с ног ботинки. Степан взял их у него, чтобы мальчишке посвободнее было в дороге.
Стояло начало дня и начало лета. Небо широко обнимало землю, и она, обласканная солнцем, жизнерадостно зеленела. Недавно только отцвели курослепы и купальницы, зацветали лютики — растение повсеместное в здешних низинных лугах. От их обилия казалось, что все пространство вокруг подернуто сквозной желтой дымкой.
Алешка не знал названий даже самых обычных растений, и Степан открывал ему их, довольный, что стал для мальчика чем-то вроде учителя.
— А это что?
Алешка сорвал на краю канавы лопух, покрытый снизу, как налетом, тонким серебристым ворсом.
— Мать-и-мачеха, — назвал растение Степан.
— Почему же листок один, а названия два?
Степан взял лопух и приложил его ко лбу Алешки наружной, гладкой, стороной.
— Холодно?
— Холодно.
— Это мачеха. А теперь?
Степан перевернул лопух обратной стороной.
— Теперь тепло, — ответил Алешка и поднял на Степана огромные свои, ставшие вдруг не по-детски печальными глаза. — Это мама?
Горло Степана словно петлей сдавило. Какое-то время оба шли молча. Низко над их головами с тревожными криками метались чибисы, по-местному пигалицы.
— Дедушка, это чего они? — первым заговорил Алешка.
— Кто, пигалицы? Они боятся — мы их гнезда разорим.
— Почему?
— Они на земле их вьют, в траве. Идем мы с тобой — и вдруг гнездо…
— А мы не будем его разорять.
— Можем не увидеть и ногой наступить.
— А на дороге они не вьют гнезд?
— На дороге не вьют.
— Тогда мы не наступим.
— Наступить-то не наступим…
— Они не видят разве, что мы по дороге идем?
— Видеть-то видят, да не знают…
— Вдруг мы куда-нибудь свернем, — высказал догадку Алешка.
— Конечно, можем и свернуть, — согласился Степан.
Дорога привела их к лесу. Чибисы остались позади, их почти уже не было слышно. Вдоль опушки тянулся дол со стоячей прозрачной водой.
— Это река? — спросил Алешка.
— Нет, не река, река дальше. А это дол. Фомин дол — называется.
— В нем рыба есть?
— Рыбы нет, только лягушки да жучки разные.
— А как мы перейдем этот дол?
— Вот я сейчас разуюсь…
Степан снял обувь и подвернул штаны.
— Пойдем ко мне на руки — перенесу.
— А здесь глубоко?
— Да нет, тебе по колено.
— Тогда я за тобой пойду.
— Пошли…
— Пошли…
На середине дола Алешка остановился и закричал:
— Ой, какая теплая!
Вода, действительно, была теплая, как парное молоко. Солнце прогрело ее до дна, и видно было, как все ее мелкое население резвится, ныряет, плавает — живет своей загадочной жизнью. Алешка склонился над водой, наблюдая за жучками, а Степан терпеливо ждал его на берегу.
