Лекция перед рабочим днем всегда заканчивалась одной и той же фразой, призывающей быть твердыми, решительными. «Правда на нашей стороне» – иногда Саифу казалось, что эти слова он слышит у себя в голове, когда выходит на задание. И он становился решительным. С первого дня патрулей он не давал слабину, потому что с ренегатами нельзя иначе. Порой, когда приходилось применять силу, быть жестким при задержании, Саифа одолевало смятение и странное чувство, описать которое он не мог. В такие мгновения к нему подходил полковник Шедар и хлопал по плечу, будто чувствовал, будто читал мысли.
– У нас нет выбора. Это ренегаты, и они разрушают наш мир, отрицают наноорганизмы, спасающие жизни. Или ты хочешь, чтобы люди снова дохли как мухи?
– Нет, офицер, – отвечал Саиф, и твердость духа возвращалась. После двух-трех миссий чувства притупились, и началась череда серых будничных дней: патрулирование, ночные рейды, задержания. Инструкция велела соблюдать полную секретность, поэтому отдел ПЭ действовал тихо и бесшумно, в основном по ночам, не оставляя следов и свидетелей, во всех смыслах этого слова. Но чаще всего никто не обращал внимания на них: жители смартполиса были слишком увлечены своей жизнью, торопились, даже в движении пытаясь успеть что-то прочесть, послушать новости, связаться с родственниками. Каждый человек на улице, в лифте, на эскалаторе пребывал в коконе собственного информационного шума, дальше которого он ничего не видел.
Отряд Шедара доставлял нарушителей в лечебницу на окраине города. Называть их преступниками было не принято. Многие отклонения в поведении списывали на сбой в работе наноорганизмов, и с эти недугом отлично справлялась безопасная и безболезненная терапия. Неприметное одноэтажное здание, белое снаружи и изнутри, в фойе приятные молодые медсестры в таких же белых халатах. Они бережно, с улыбкой уводили пациентов, которых Саиф доставлял сюда силой. Порой, когда большие металлические двери распахивались, из дальних комнат доносились приглушенные крики или стоны. Но медсестры на немой вопрос Саифа неловко улыбались и повторяли одно и то же: «Все пациенты по-разному переносят лечение». Дальше металлических дверей Саиф никогда не заходил и никогда не интересовался судьбой нарушителей. Лишь однажды ему запомнилась девушка с тонкой лебединой шеей и большими кошачьими глазами. На следующий день после задержания он справился о ее здоровье, но медсестры заверили, что с ней все в порядке. Через неделю они случайно встретились у заднего выхода. Девушку аккуратно вели к мобилю. Она шла, безвольно опустив голову, руки безжизненно болтались вдоль тела. На секунду Саифу стало не все равно, будто в груди что-то заныло, и он почувствовал жалость к бедняжке. Но в ту же секунду пресек эмоции – она ренегат, нарушительница, несущая хаос, а терапия поможет ей жить как все. Саиф успокоил себя, и новые задания ливнем смыли эти мысли, а через два дня воспоминания о девушке с кошачьими глазами стали такими далекими, будто все случилось очень давно и не с ним вовсе.
