Адель села на ледяной песок. Усадила Люсьена себе между ног и принялась копать ямку.
– Смотри, сейчас мы выкопаем такую глубокую яму, что найдем воду.
– Хочу воду! – радостно откликнулся Люсьен, но через несколько минут вырвался и пустился бежать к большим лужам, которые оставил отступающий отлив. Мальчик упал на песок, поднялся на ноги и прыгнул в грязь. «Люсьен, вернись!» – пронзительно закричала Адель. Мальчик со смехом обернулся и посмотрел на нее. Он сел в лужу и окунул руки в воду. Адель осталась сидеть. Она была в бешенстве. На дворе декабрь, а он сейчас промокнет. Он простудится, и ей придется с ним возиться еще больше, чем сейчас. Она сердилась, что он такой глупый, несознательный и эгоистичный. Подумала, что стоило бы встать и насильно увести его в гостиницу, а там она попросит Ришара сделать ему горячую ванну. Но не сдвинулась с места. Ей не хотелось его нести – он стал таким тяжелым и больно пинает ее своими мускулистыми ногами, когда отбивается. «Люсьен, вернись немедленно!» – крикнула она. Какая-то пожилая женщина смотрела на нее в ступоре.
Растрепанная блондинка, не по сезону одетая в шорты, взяла Люсьена за руку и отвела его к матери. Его джинсы задрались, открыв пухлые колени, он смущенно улыбался. Адель все еще сидела на песке, когда женщина сказала ей с сильным английским акцентом:
– Похоже, малыш хочет купаться.
– Спасибо, – нервно отозвалась Адель, чувствуя себя униженной. Ей хотелось лечь на песок, натянуть на голову пальто и выйти из игры. Не было сил даже накричать на ребенка, дрожащего от холода и с улыбкой глядящего на нее.
Люсьен – груз, обуза, к которой Адель трудно приспособиться. Она так и не поняла, где гнездится любовь к сыну среди всех ее смятенных чувств: паники от необходимости доверять его кому-то другому, раздражения, когда она его одевала, изнеможения, когда поднималась по склону с его непослушной коляской. Любовь была, она в этом не сомневалась. Плохо обработанная любовь, ставшая жертвой повседневности. Любовь, которой не хватало на себя времени.
Адель завела ребенка по той же причине, по которой вышла замуж. Чтобы принадлежать к миру и защитить себя от всякого отличия от других. Став женой и матерью, она облекла себя в ауру респектабельности, которую у нее никому не отнять. Выстроила себе убежище от тревожных вечеров и удобное место отдыха от дней разгула.
Быть беременной ей понравилось.
Если не считать приступов бессонницы, тяжести в ногах, несильной боли в спине и кровоточащих десен, беременность Адель была идеальной. Она бросила курить, пила не больше бокала вина в месяц и была довольна таким здоровым образом жизни. Впервые в жизни у нее возникло впечатление, что она счастлива. Выпирающий живот придавал ее фигуре изящные изгибы. Ее кожа просто сияла, и она даже отпустила волосы и стала зачесывать их на косой пробор.
