— Слэйд, — произносит одна из фигур с заметным лондонским акцентом. — Сколько лет, сколько зим!
Слэйд преувеличенно медленно оборачивается вокруг.
— Восемь, десять, двенадцать… ты привёл четырнадцать своих людей против нас четверых? Ты, должно быть, в последние годы слышал обо мне только лучшее!
Говоривший до этого противник подступает ближе, и Линн удаётся почуять его запах. С облегчением она понимает, что он — один из них. Купид. Но затем ей становится ясно, что это не обязательно должно значит что-то хорошее.
— Ты считаешь, это справедливо? — спрашивает он театральным голосом. — Сначала прогоняешь нас в Москву, а затем вторгаешься на нашу территорию?
— Я что-то не припоминаю, чтобы прогонял вас, — невозмутимо выдаёт Слэйд.
Противник смеётся.
— Нет, ты прав. Ты не отсылал нас и не просил уйти. Ты лишь делил всю добычу на себя и узкий круг своих фаворитов, давал тем, кого ценишь, да парочке глупых, но полезных солдат. А нас, остальных, ты бы обрёк на голодную смерть, держа нас на коротком поводке.
Слэйд тихо вздыхает и приближается к своему оппоненту.
— Ты оскорблён. Хорошо, ладно, это я понял. После всех этих лет ты всё ещё обижен. Но правда, действительно необходимо копаться вновь в старых историях? Не будет ли проще для всех нас, если ты просто пропустишь нас?
Противник издаёт звук, почти с отвращением.
— Всё то же старое трепло! — Вдруг он выбрасывает вперёд руку и хватает Слэйда за ворот. — Сейчас я скажу тебе, что я думаю о положении дел. Я считаю, вы бы не предприняли столь долгое путешествие из Лондона сюда, если бы речь не шла о чём-то действительно стоящем. И что бы это ни было — я хочу, чтобы ты поделился этим со мной!
Незаметно Линн подходит на несколько шагов ближе. Лицо купида даже больше, чем её или других, покрыто тонкими шрамами. Очевидно, дети-целители встречаются в Москве ещё реже, чем ей вчера показалось в Зеленограде.
— Снег доставляет нам много хлопот, — объясняет купид, видимо, заметив её взгляд. — Он отражает свет. Это невозможно вынести. Всю зиму напролёт никогда не бывает по-настоящему темно, а когда он, наконец, тает, нам требуется целая орда детей для регенерации.
— Никому не интересно, — тихо говорит Слэйд, и его противник-купид притягивает его ближе к себе с яростным звуком.
— Это моё первое, последнее и единственное предложение, — рычит он. — Выкладывайте нам всё, и я пропущу вас в центр. Что скажешь?
— Дайка подумать… — Слэйд высвобождает свой воротник из рук оппонента, отворачивается и поправляет одежду. Затем он делает пару шагов, и его лицо принимает задумчивое выражение. — Я полагаю, что скажу… м-да, было бы весьма разумно просто сказать «да». — Он поворачивается к противнику и с улыбкой протягивает ему руку.
