Пальцы водителя фургона теребят поводья, и заметно, что он борется с собой. Наконец он снимает кепку, вытирает рукавом пот с загорелого лба.
— Ладно, — говорит он. — Если уж «Сьерра Фантастика» здесь, то вам, молодым девушкам, нельзя её пропустить!
— Спасибо, — шепчу я и взбираюсь на козлы. Затем я даю знак Саю, чтобы он подошёл. — Я уверена, что такому великодушному человеку, как Вы, ничего не стоит подвезти ещё и моего брата с собакой.
Водитель быстро смотрит на Сая, который в сопровождении Мали быстро переходит дорогу и при этом ловко уворачивается от автомобилей. Он даже не потрудился застегнуть свою рубашку, кулон на цепочке сверкает на его мускулистой груди.
— В кузове ещё есть место, — обиженно ворчит усатый. — Только пусть эта псина не жрёт мой кошачий корм.
Я не знаю точно, кого он имеет в виду: Мали или Сая.
Кучер слезает с козел и нехотя идёт к обратной стороне фургона. Я следую за ним, и от меня не ускользает то, с каким неодобрением он разглядывает моего спутника. Он что-то невнятно бормочет, затем распахивает брезент для Сая и Мали. Я успеваю заметить сено, нагромождённое до самого потолка, перед которым сложено довольно много коричневых деревянных ящиков. Из глубины фургона проникает сладковатый запах.
— Разве Вы не говорили, что внутри ещё есть свободное место? — недовольно спрашивает Сай.
— По крайней мере, больше, чем впереди, — ухмыляется кучер. Сверху справа у него не хватает коренных зубов, а один из клыков обломан.
— И побольше воздуха тоже не помешало бы, — Сай сначала подсаживает Мали, затем сам влезает вслед за ней внутрь фургона.
— Послушай-ка меня, парень, ты одет в лохмотья, и вы путешествуете в одиночку и пешком. Даже за три АМОС я не поверю в ту душещипательную историю, которую мне рассказала твоя прелестная подружка. Несмотря на это, я готов взять вас с собой. Наверное, только круглый дурак станет жаловаться в такой ситуации, не так ли?
Сай мрачно глядит на кучера, потом покорно садится на один из ящиков.
— Ну, хорошо. В конце концов, бывают вещи и похуже, чем езда в фургоне среди вонючего сена и несвежего мяса, — пока мы с кучером идём вперёд, я слышу, как он добавляет: — К тому же, я сейчас не могу придумать что-то получше.
Кучер помогает мне взобраться, его рука липкая и тёплая.
— Спасибо, — говорю я и сажусь на неудобную деревянную лавку. Одна из лошадей повернула ко мне свою голову, и я протягиваю руку, чтобы погладить её бок. Она не такая упитанная, как животные в интернате, её кожа матовая, покрытая маленькими язвочками.
