— Беда в том, что место, на котором стоит дом, приглянулось местным хозяевам жизни, там собрались строить торговый центр, и господин Ландышев…
Леонид Игнатьевич не стал дослушивать, выключил телевизор. Откуда все это стало известно? Секретарша проболталась? Или еще кто-то?
Это не имело значения. Ничто уже не было важно.
Наступившая тишина сверлом ввинчивалась в уши. Ландышеву показалось, что он парит в невесомости, в безвоздушном пространстве. Дышать стало трудно, грудь сдавило, и он рванул галстук, попытался расстегнуть рубашку. Оторвавшиеся пуговицы с бисерным стуком посыпались по полу.
«Один… Как страшно быть одному», — в смятении подумал Ландышев, но понял, что это вовсе не так.
Рядом стоял Сапожков — тихий, суровый, неумолимый.
— Жду, — прозвучало в голове у Ландышева.
Леонид Игнатьевич хотел отойти назад, но ноги не слушались, и вместо этого он упал на колени. Жар в груди стал невыносимым. Прежде чем все кругом заволокло черным туманом, Ландышев увидел, как мертвый старик улыбается ему, протягивая руку.
Петя втайне гордился тем, что съехал от матери и стал жить отдельно. Многие его ровесники, окончив вузы или колледжи, продолжали жить с родителями, а он нашел работу и собирался сам себя обеспечивать.
Мать, конечно, переживала. Они всегда жили вместе, одни: отец давно ушел из семьи, Петя его не помнил. Замуж мама больше не выходила, а в прошлом году познакомилась с дядей Сашей. У того было свое жилье, но за городом, матери туда переезжать не хотелось. Зато теперь, когда Петя отбыл в самостоятельную жизнь, дядя Саша сможет перебраться к матери.
Вот это и угнетало ее сильнее всего: казалось, будто она выпроваживает из дому родного сына ради чужого мужика.
— Мам, хватит чудить, — солидно сказал Петя, когда она чуть не в слезах помогала ему укладывать вещи. — Не на войну же ухожу, а в соседний район переезжаю.
— Ага, в соседний, ничего себе. Неблагополучный, окраина города.
— Нормальный район, не выдумывай. — Он помолчал. — Мам, я хочу, чтобы ты была счастлива.
Фраза вроде банальная, но сказал от души: знал, что мать все всегда готова была для него сделать, поддержать, помочь, часто забывая о своих интересах и потребностях. Пора ей начать думать о себе. К тому же дядя Саша Пете нравился: хороший человек, добрый, и мать любит, сразу видно.
Новое жилище, было, конечно, не ахти, зато дешевое. Не квартира, а комната в семейном общежитии: на блок из четырех комнат — общая кухня, туалет, ванная, подсобка, где стояли стиральные машины. Пете к этому еще предстояло привыкнуть. «Двушка» в хрущевке тоже не Зимний дворец, но все же изолированное помещение.
