Тая посмотрела на него долгим взглядом — тягучим, как ириска, и при этом тоскливым, обреченным.
— Что-то не так? — спросил Паша. — Тебе не нравится, что я тут снимаю?
Она покачала головой.
— Нет, наоборот. Я рада, что ты пришел. Я ждала. Мы все ждали.
Это снова прозвучало необычно, и Паша хотел спросить, кто такие «все», но Таисия грациозно, словно балерина, развернулась, отошла от него и танцующей походкой прошлась по комнате со словами:
— Сразу видно, что ты хороший человек, Паша. Иногда, конечно, дурака валяешь, но все равно хороший. Добрый. Люди тебя любят. И животные тоже.
Девушка обернулась к нему и неожиданно улыбнулась. Улыбка ее окончательно покорила Пашу. Некоторые люди умеют улыбаться так, что все кругом словно бы озаряется светом, и на душе делается спокойнее. Павел подумал, что приехал сюда, желая найти сенсационный материал, а в результате нашел кое-что гораздо лучше. Вернее, кое-кого. Спасибо Ивану!
— Слушай, чего мы тут торчим? Здесь мрачно. Давай выйдем, прогуляемся или съездим куда-то! Где твой дом? У меня машина. — Продолжая говорить, Паша подошел к камере. — Я только оборудование соберу и…
Он умолк, оборвав себя на полуслове. Подойдя к камере, желая отключить запись, Паша заглянул в видоискатель, и внутри все оборвалось. Он не знал, как расценить то, что увидел, потому что разумного объяснения не было.
Камера в этот момент была направлена точно на Таю, которая стояла возле кресла. Но снимала пустую комнату: никакой девушки рядом с креслом не было.
Паша остановил съемку и промотал запись назад. Вот место, где он держит в руках шкатулку, а Тая стоит рядом, и они разговаривают. То есть так было: они стояли и разговаривали, но на записи оказался только он. Размахивал руками, улыбался, волосы приглаживал, обращаясь к пустоте.
Таисии не было нигде, ни на одном кадре.
Но, однако, вот же она — в двух шагах!
Паша открыл рот, собираясь спросить, как такое возможно, но девушка его опередила:
— Догадался уже? — Улыбка ее потускнела, взгляд снова стал печальным: — Я же сказала, ты особенный. Ты — видишь. А вот камера твоя — нет.
— Вижу что? — спросил Павел, хотя уже понял. Не верил, отказывался даже мысль такую допускать, но, тем не менее, понимал.
— Меня нет, Паша. Была когда-то давно.
— Ты… призрак? — непослушными губами выговорил он.
— Умерла, — ответила Таисия. — Только вот уйти не могу. Хочу, а не получается. Я тут как в тюрьме. Думаешь, легко это — быть привязанной к одному месту, да еще к такому! — Она обвела комнату взглядом, в котором читались отвращение и страх.
