Оля кивнула. Она и впрямь помнила: в конце концов, пыталась уже перехитрить чудовищ. Новая информация отозвалась мурашками где-то внутри — будто холодными пальцами провели по затылку. Если на самом деле странные тексты в читанном-перечитанном по десятку раз дневнике — это шифр, значит…
Значит, там куча информации, о которой они раньше и не подозревали!
— Ты серьёзно? — уточнила Оля, чувствуя, как вспыхивают от возбуждения уши. До сих пор и ему, и ей этот дневник был проводником, единственным более-менее внятным гайдлайном по миру, полному демонов. Путеводной ниткой, которая позволяла не подставиться под клыки неведомой твари и не погибнуть в цвете лет.
Но и с дневником в их жизни оставалось множество белых пятен.
— Стал бы я так шутить, — фыркнул Женька, и по его голосу Оля поняла: он взбудоражен не меньше её, просто по старой привычке старается выглядеть хладнокровным. — Да, серьёзно. И страниц таких — чуть более, чем дофига. Ты понимаешь, сколько всего там спрятано?
Оля чуть не подпрыгнула от нетерпения. Конечно, чёрт возьми, она понимала!
— И что же? Что ты там нашёл?
— Ну… — Женька замялся и с неохотой закрыл книгу, которую листал прямо на ходу, — я ещё не до конца их разобрал. Большая часть, та, которая поновее, которая тарабарщина — написана каким-то непонятным шифром, к нему надо подбирать ключ, а ключа нет.
Ажиотаж сменился разочарованием. Стоило оказаться так близко к триумфу — и вот перед ними опять стена, за которой ничего не видно: ни что за сны ей снятся, ни как избежать неизвестности, которая ещё не наступила, но уже наступает, стоит за спиной, хватает липкими лапами за плечи.
И что с этим парком не так — тоже не видно. Или видно?
— Часть я смог разобрать, — быстро добавил Женька, увидев, как моментально сдулась Оля. — поначалу она писала более простой шифровкой. Читаешь каждое третье слово — и всё, вот тебе готовый текст, а о чём написано, со стороны не вид… эй, ты чего?
Он прервался на полуслове и с беспокойством заглянул Оле в глаза.
Последние слова одноклассника она не слушала: остановилась как вкопанная на полпути, застыла соляным столпом — точь-в-точь уродливый памятник у главного входа. Тревога, уснувшая было, разгорелась с новой силой и заколотилась о рёбра изнутри, словно пойманный ребёнком голубь.
Оля вдруг поняла, что казалось ей неправильным всё это время, пока они гуляли по заснеженному парку в поисках скамейки. По парку, в котором всегда было много народу, резвились дети, гуляли люди с собаками да пели нечастые зимние птицы.
