Шарль вынул толстый блокнот в плотной, твердой обложке.
— Не скажете, когда вы видели в последний раз Дюамеля?
— В субботу вечером… Я встретился с ним в театре.
— В котором часу?
— Представление началось в семь. И длилось примерно до девяти. А в чем дело? Ведь его же убили дома…
— А после спектакля?
— Я выпил несколько рюмок на приеме и ушел домой. Не знаю, как долго оставался там Жорж.
— И не знаете, ушел ли он один или с кем-нибудь?
— Разумеется. — Лафронд нажал несколько кнопок на клавиатуре, стоявшей рядом с письменным столом. На укрепленном между книгами экране появилось изображение газетной полосы. — Прошу прощения, всего несколько секунд, — пробормотал он в их сторону, с поразительной быстротой пробегая статью. Затем нажал очередную кнопку. — Этот рыночный материал слишком длинный, — сказал он, склонившись к клавиатуре. — Достаточно половины, духовный мир торговки никого не интересует. Об ограблении банка дайте три колонки и заголовки покрупнее. Почему у вас такие мелкие заголовки? — Он отпустил кнопку, откинулся и, похоже, ему секунду пришлось соображать, пока он не вспомнил, что делают эти двое чужаков в его кабинете. — Если самому не проследить, наверняка что-нибудь упустят… — проворчал он. — На чем мы остановились?
— С кем отправился домой Дюамель в субботу вечером, — предупредительно подсказал. Шарль.
— Понятия не имею. — Лафронд задумался. — Откуда мне знать?
— Вы разговаривали с ним на приеме?
— Естественно. Поговорили несколько минут и разошлись. Знаете, как бывает на подобных приемах. Все стоят, в одной руке тарелка, в другой бокал, и пытаются есть, стараясь, чтобы их не толкнули. Двадцать пять знакомых, с которыми надо поздороваться, из них десяти пожать руку, тебя представляют множеству разных людей, вовсе тебя не интересующих.
— Кто там был?
— Актеры, телевизионщики, журналисты, бог весть кто. Обычная толпа бездельников, которые присутствуют на всех приемах. Избави нас от них, Господи! — Он снова заиграл на клавиатуре, словно на рояле, и, хмыкая, смотрел на экран. — По меньшей мере дважды в неделю у меня таким образом воруют время. — Он гневно тыкал кнопки, стирал одну картину, заставлял появляться новую. — Достаточно мне только услышать о приеме, а ля фуршет, как у меня подымается давление. Есть невозможно, беседовать невозможно, сесть невозможно, ума не приложу, почему люди приходят от этого в такой восторг?!
— А завести знакомства там можно?
— Да, можно.
