«Она полагает, я смотрю на другую женщину, — подумал Альбер. — Думает, я для этого и заглянул, а если и нет, то от такого зрелища забыл, чего хотел».
Девушка расстегнула и вторую пуговицу, показались очертания маленьких, острых грудей. Она заметила, что Альбер наблюдает за ней, встала, отбросила назад волосы и подошла к зеркалу. Альбер втянул обратно голову и тихо закрыл дверь. Он чувствовал, что у него задрожали колени. Как двадцать пять лет назад, когда он впервые увидел обнаженную женщину. Может то, что он долго крался по коридору, словно желая тайком куда-то проникнуть, пробудило в нем мальчишку-подростка? Или то, что женщина, которую он увидел, не обратила на него внимания, и значение имело не то, что она была обнажена, а то, что ему словно доверили тайну? Мистерия выбора трусиков? Или странное сообщничество стройной девушки-танцовщицы?
Он повернулся. Позади него стояли четверо мужчин. Полуобнаженные, босиком, в белых широких брюках. Все четверо были сильные с круглыми плечами, широкими спинами, красивыми, мускулистыми руками. Они подступили ближе, и Альберу показалось, будто он в зоопарке наблюдает за мягкими движениями хищников. Грудь одного из мужчин пересекал длинный шрам, рубец подымался к левому плечу.
«Тот, кто порезал его, не пырнул, а ударил наотмашь, словно косой, обоюдоострым ножом, — подумал Альбер. — Интересно, что стало с тем типом? Жив ли он еще?» Альберу невольно захотелось отступить, но каблук его ударился о дверь. Из-за нее донеслась музыка, и четверо мужчин задергались в ритме.
— Добрый день, — сказал Лелак и попытался улыбнуться.
Человек со шрамом на груди что-то ответил, остальные трое рассмеялись. Альбер хотел посмеяться с ними, но у него не вышло. Их смех был издевательским, враждебным. Стоявший слева что-то сказал, и они снова рассмеялись.
Мужчина со шрамом был худее трех остальных, кожа у него была светлее, а жилистостью и мускулистостью он напоминал Альберу Жака. Когда он провел руками по волосам, приглаживая их, на его предплечьях ясно обозначились другие шрамы — когда-то руки здесь были порезаны бритвой.
— Извините, вы говорите по-французски? Я полицейский, а этого мужчину… — Он сунул руку в пальто, чтобы достать фотографию Дюамеля.
И тогда его лягнули в голову. До сих пор Альбер считал, что за годы тренировок с Жаком его били в голову всеми возможными в мире способами. Но теперь ему показали новый. Стоявший слева бразилец повернулся, бросился в стойку на руках и обеими ногами лягнул его, словно лошадь. Он был быстр как молния, не случайно Лелак сравнил его с Жаком. Он был гибок и легок, ноги его были тверды, как камень. Но в этот момент Альбер заметил лишь то, что голова мужчины вдруг исчезла, а вместо нее появились две подошвы, которые неумолимо приближались… Это был сильный, жестокий удар. Если б он угодил в подбородок, Альбер очнулся бы только в больнице. Если бы пришелся по рту, зубной врач надолго был бы обеспечен работой. Не за многим дело стало.
