— Сейчас и спорт стал политикой, — пробурчал Альбер. — А грязи и в нем хватает.
Возле Шарля уже лежала аккуратная стопка самых личных бумаг Дюамеля. Того Дюамеля, которого за что-то все же убили. Нашлись и письма. Большинство от женщин. Официальную переписку журналист держал не здесь.
Бришо отложил письма и принялся за ящики с левой стороны стола. Лафронд взял связку писем и, хмыкая, перелистал.
— Он вел активную половую жизнь, не так ли? — с легкой завистью спросил Альбер.
— Он умел производить впечатление на женщин, — неуверенно произнес главный редактор. — Бог знает, каким образом.
— Рукописи, копирка, из-за этого не убивают, — пробормотал Шарль и занялся ящиками с правой стороны стола. — Не писал ли ваш сотрудник в последнее время о чем-то таком, за что на него могли рассердиться?
— Почему же не писал, — сказал Лафронд. Он бросил письма на пол и шагнул к окну.
Дождь все еще шел, и улица Русле выглядела так, словно была запечатлена на старой, стертой пленке, которая по всей длине была процарапана полосками от проекторов. Разве что жужжания проектора, на котором пленку прокручивали, не было слышно.
— Дюамель всегда писал что-то такое, из-за чего на него могли сердиться. За хорошую статью всегда кто-нибудь сердится.
— А в последнее время за что и кто мог на него иметь зуб?
— Ну… им могли быть недовольны руководители футбольных клубов и их болельщики. Жорж начал кампанию против хулиганства в футболе. Предложил, чтобы на матчи пускали только лиц с фотографиями на удостоверениях. Химера, но Жорж принимал ее всерьез. Если вас интересует, прочитайте его статьи. Была у него еще парочка предложений. Если бы ему удалось провести их в жизнь, клубы разорились бы.
Оба сыщика переглянулись за спиной главного редактора. Альбер развел руками.
— Недавно он написал статью о финале чемпионата боксеров среднего веса, — продолжал Лафронд. — По его мнению, там все встречи были договорные.
— А сейчас он над чем работал? — спросил Альбер.
Главный редактор повернулся. Терпение его лопнуло. Он позволил, чтобы его допрашивали, чтобы у него крали дорогое время, но теперь с него довольно! Он даже рта не открыл. Вчера комиссар Корентэн уже задавал ему этот вопрос, и обоим детективам это прекрасно известно. Ведь они и пришли сюда, чтобы перерыть письменный стол Дюамеля именно потому что Лафронд не смог ответить на вопрос.
— А как по-твоему? — спросил Альбер, на сей раз обращаясь к Шарлю. Тот задвинул последний ящик на место и скривил рот.
