В последующих рассказах Гитлера и в нацистской пропаганде заявлялось, что пропаганда, выполнявшаяся Гитлером и его соратниками в Лехфельде и в других местах, была несравненным успехом. Например, он будет утверждать в Mein Kampf: «Таким образом, в ходе своих лекций я привёл сотни, возможно, даже тысячи к их народу и отечеству. Я „национализировал“ войска, и таким способом я был также способен помочь в усилении общей дисциплины». История, которую нацистские пропагандисты рассказывали об усердной работе Гитлера в Лехфельде, должна была поддерживать заявление о том, что он нашёл новый дом в армии, что его принимали там исключительно хорошо и что его политические идеи были теми же, что и у людей вокруг него.
В действительности командир лагеря в Лехфельде даже не доверил Гитлеру и его товарищам-пропагандистам обратиться к великому множеству солдат в его лагере. В течение всего лета в лагере пышно расцвели крайне левые идеи. Например, офицер, инспектировавший лагерь в середине июля, докладывал: «Моральный дух […] в лагере […] произвёл на меня очень скверное впечатление и заставил меня почувствовать, что сама его почва была заражена большевизмом и спартакизмом… [Солдаты там] смотрели на меня в моей форме рейхсвера так, что будто бы, прямо по пословице, эти взгляды убили бы меня, если бы могли».
Поскольку к концу августа ситуация не улучшилась, Гитлера не подпускали куда-либо близко к возвращающимся военнопленным. Командир лагеря пришёл к заключению, что моральный дух и дисциплина были настолько низкими в лагере, что Гитлер и его товарищи должны обращаться только к солдатам рейхсвера под его прямым командованием, что неудивительным образом пошло хорошо. Один из его товарищей пропагандистов впоследствии восхвалял Гитлера за его «яркие лекции (которые включали примеры из жизни)». Другой добавил: «Герр Гитлер в особенности, по моему мнению, является прирождённым оратором для народа, чей фанатизм и народная манера вести себя абсолютно вынуждали его слушателей в собрании обращать на него внимание и следовать за его мыслями». Однако Гитлеру даже не позволили обращаться к тем, для кого пропаганда была бы наиболее необходима. Равнозначно предварительной игре в спорте, в которой подбирают слабого противника, чтобы усилить моральный дух и уверенность себе, Гитлера и его товарищей-пропагандистов попросили обращаться только к наиболее лояльным и преданным солдатам.
Когда Гитлер не бывал обеспечен отобранными субъектами для своей пропагандистской работы, дела шли, мягко говоря, гораздо менее гладко. Как расскажет американским следователям в 1947 году Макс Аманн, старший сержант из главного штаба полка Гитлера военного времени и будущий ведущий национал-социалист, он случайно столкнулся с Гитлером тем летом. В соответствии с записью в протоколе допроса, Гитлер рассказал ему о своей должности пропагандиста в армии. «Я провожу лекции против большевизма», — сказал Гитлер, после чего Аманн спросил его, заинтересовало ли это солдат. «К сожалению, нет», — ответил Гитлер. «Это бессмысленно. Мне не нравится продолжать делать это». В соответствии с Аманном, Гитлер сказал, что офицеры в особенности не слушают его предупреждения об опасностях, которые стоят перед Германией. «Солдаты больше верят в них, чем старые майоры, кого они вовсе не интересуют».
