Тот факт, что Гитлер и Шмидт не были среди стражников, отосланных обратно в Мюнхен, как только большинство военнопленных покинуло лагерь, важен не только потому, что он показывает Гитлера, продолжающего угождать своему начальству. Он также указывает на пропасть, существовавшую между Гитлером и большинством солдат, с которыми он служил, как это было во время войны. Его добросовестная служба вбила клин между недисциплинированным большинством служивших в Траунштайне и им. Как результат, Гитлер и Шмидт продолжали быть чужаками там так же, как они были во время войны в качестве членов полкового штаба.
Когда Гитлер вернулся в Мюнхен, недавний опыт будущего вождя Третьего Рейха на границе Альп не дал ничего, что восстановило бы его против нового революционного режима. Они оба, Шмидт и он, добросовестно служили ему, не делая в этот момент никаких попыток для демобилизации. Их продолжающаяся поддержка правительств Баварии и Германии, несмотря на их превращение из монархий в республики, не образует противоречия с той мыслью, что Гитлер по сути был всё тот же человек, каким он был в течение войны, когда, так же как и теперь, он был в хороших отношениях со своими начальниками и послушно следовал их приказам. В конце концов, многие представители старого режима, включая командира дивизии Гитлера, также служили новому режиму. Но только после возвращения Гитлера в Мюнхен его вовлечённость в новый политический порядок начнёт заходить гораздо дальше, чем у его бывших начальников.
Глава 2. Маленький винтик в машине социализма
(С февраля до начала апреля 1919 г.)
Однажды 15 февраля 1915 года поэт-романист Райнер Мария Рильке сидел за своим столом в Мюнхене и разглядывал фотографию, которую графиня Каролина Шенк фон Штауффенберг, его знакомая, вложила в своё последнее письмо. На ней были изображены три сына графини — Клаус, Бертольд и Александр.
Политическая ситуация в Мюнхене резко изменилась к худшему с того времени, когда Рильке написал осторожно оптимистическое рождественское письмо своей матери. Тем не менее, когда он начал писать свое письмо графине Каролине, он пытался оставаться позитивным, выражая на бумаге свою надежду, что из нынешних невзгод вырастет лучший мир для мальчика графини Каролины, «который уже теперь подаёт признаки большого будущего».
Рильке писал: «Кто знает, не доведётся ли нам преодолеть величайшие смятение и опасность так, что следующее поколение вырастет в ощущении естественности этого мира, который будет очень сильно обновлён». Он писал графине Каролине, что существует надежда на то, что несмотря на нынешние лишения, будущее её троих сыновей будет блестящим, «поскольку несомненно за водоразделом войны, несмотря на всю его ужасающую высоту, течение реки должно легко течь в направлении нового и открытого».
