В конце речи бургомистра Траунштайна все присутствующие запели «Песню Германии» (Deutschlandlied) с её знаменитой фразой «Германия превыше всего» (Deutschland über alles), которой предполагалось завершить мероприятия дня. Но затем произошло нечто, что должно было напомнить Гитлеру, что едва ли в Траунштайне он когда-либо сможет чувствовать себя как дома.
Даже не будучи приглашённым сделать это, лейтенант Йозеф Шлагер — двадцатишестилетний местный житель и ветеран войны на подводных лодках — взошел на трибуну и начал нападать на три группы людей среди присутствующих: увиливающих от работы, «женщин и девушек без чести» (т. е. тех, кто предположительно спал с военнопленными), и «угнетателей пленников [войны]!» Упоминание последней группы было явным указанием на офицеров и стражей лагеря Гитлера и на то, что с интернированными там скверно обращались. Нападки Шлагера на Гитлера и его товарищей не было мнением одиночки. За этим последовали неожиданные аплодисменты из толпы. Это вовсе не говорит о том, что Гитлер лично жестоко обращался с военнопленными, в частности, поскольку он прибыл в Траунштайн только после окончания войны. Но безотносительно того, как он лично обращался с пленниками, поведение стражей лагеря во время войны повлияло на то, как местные вели себя с новыми стражами, тем самым обеспечивая то, что Гитлер и Шмидт не чувствовали себя особенно желанными в Траунштайне.
* * *
Находясь в Траунштайне, Гитлер должен был полагаться на газеты и на молву, чтобы следить за продолжением разворачивания нового политического порядка в городе, куда он вскоре должен был вернуться. Новости из Мюнхена подтверждали, что даже хотя революция в Баварии и была более радикальной, чем происходившее в остальной Германии, будущее всё ещё выглядело обнадёживающим. Особенно в канун Нового Года многие в Мюнхене хотели наслаждаться жизнью после лет войны. Как неодобрительно писала в своём дневнике 6 января Мелания Леманн, жена националистического издателя Юлиуса Фридриха Леманна: «Мюнхен ринулся в Новый Год с большим шумом на улицах, множеством стрельбы, резвых танцев. Похоже, что наши люди всё ещё не отдались какому-либо серьёзному осмыслению. После 4 лет лишений солдаты хотят теперь развлекаться, равно как и городская молодёжь».
Зимой 1918–1919 гг. всеобщим настроением в Мюнхене была скорее неопределённость, чем безысходность. Иногда люди были полны надежд и сдержанно оптимистичны в отношении будущего; в другое время они испытывали тревогу, беспокойство и множество сомнений. Мира, в котором они выросли, более не существовало, и многие люди всё ещё гадали для себя, в какого рода будущем мире они хотели бы жить. По всей видимости, они всё время встречались с друзьями и знакомыми, чтобы попытаться понять смысл событий, происходивших и всё ещё разворачивавшихся вокруг них, и поговорить о своих ожиданиях и надеждах на будущее.
