Шмидт, подобно Гитлеру, был одним из его собратьев-связных в штабе полка на Западном фронте. Это было далеко не единственное сходство между Гитлером и Шмидтом. Оба были не-баварцами, родились в один и тот же год вдали от баварской границы — Шмидт вышел из Вюрцбаха в Тюрингии, в то время как Гитлер родился вблизи южной границы Баварии, в Браунау-ам-Инн в Верхней Австрии. Оба, Шмидт и Гитлер, жили в довоенной Австрии и их общей страстью была живопись: Гитлер как рисовальщик почтовых открыток и честолюбивый художник, Шмидт как художник орнаментов. Они даже внешне выглядели в некоторой степени схоже: оба были худощавы, хотя Гитлер был слегка выше, а у Шмидта были светлые волосы. Как и Гитлер, Шмидт был одинок. Как и Гитлер, он не выказывал какого-либо явного глубокого интереса к женщинам, и подобно Гитлеру, у него не было близкой семьи, к которой можно вернуться. Единственное настоящее различие было в их религиозном воспитании: в отличие от Гитлера, который номинально был католиком, Шмидт, как многие будущие национал-социалисты, был протестантом. Помимо этого, Шмидт и Гитлер выглядели и действовали почти как близнецы.
С возвращением Шмидта в Мюнхен Гитлер мог надеяться, что он сможет просто продолжать свою жизнь, какой она была в полковом штабе во время войны, и которую он нашёл эмоционально столь удовлетворяющей для себя. Если верить последующему свидетельству Шмидта, два друга проводили своё время в дни, последовавшие за их воссоединением, за сортировкой военного обмундирования. При этом Гитлер от всех остальных держался на дистанции. Можно с уверенностью предположить, что эти двое страстно ожидали возвращения в Мюнхен своих товарищей из полкового штаба.
До этой поры в течение двух недель, которые он провёл в столице Баварии после своего возвращения с войны, Гитлер действовал весьма отлично от той истории, которую национал-социалистическая пропаганда будет рассказывать о том, как он стал вождём национал-социалистов. Он был человеком, плывущим по течению и оппортунистом, который быстро приспосабливался к новым политическим реалиям. В его поведении не было ничего антиреволюционного.
Мюнхен, в котором он обретался, был теперь в руках социалистических революционеров, которые, в отличие от вождей большевиков в России, воздерживались от применения силы во время своего переворота — почти совершенно бескровной революции. Более того, лидер этой революции, Курт Айснер, пытался выстроить мосты от социал-демократов к центристам и умеренным консерваторам. Как стало ясно в последующие недели и месяцы, проблема будущего Баварии не состояла в целях Айснера. Она заключалась в том факте, что его государственный переворот разрушил существующие институты и политические традиции Баварии, не заменив их жизнеспособными новыми. На данный момент, однако, Гитлер выказывал мало знаков того, что его беспокоит что-либо из этого. Будущий диктатор Третьего Рейха был не аполитичной личностью, но приспособленцем, для которого стремление избежать одиночества значило больше всего прочего.
