– Ты стал таким холодным и расчётливым, – всхлипывала Флавия. – Ты – циничный человек…
– Ну ладно, Флавия, не говори так. Конечно, заниматься любовью в постели отца не самое нравственное занятие, но ведь я был не один, я был с тобой. И почему это вдруг ты решила, что любовь – это грязное, непристойное занятие…
Родриго очень осторожно, очень нежно расстёгивал пуговицы на кофточке Флавии.
Женуина и Мерседес иногда, как в далёком детстве Мерседес, спали вместе на широкой супружеской постели.
– Тебе удобно или дать думку? – заботливо спросила Женуина.
Мерседес с отрешённым видом смотрела на экран телевизора.
– Мерседес, скажи, а почему ты не читаешь книг? Я никогда не видела тебя читающей.
– Что? – Мерседес кинула ловко в рот земляной орешек из пакетика.
– Я спрашиваю: почему ты не читаешь?
– А ты читала?
– Знаешь, я очень хотела, но у меня совершенно не было свободного времени, ни минуты, я ведь работала с семи лет. И однажды в доме, где я мыла полы, я увидела книгу. Я открыла её посредине и не могла оторваться. Это был рассказ о том, как один старик поймал огромную рыбу, и эта рыба потащила его в море… Мой отец тоже был рыбаком, и с ним случился такой же случай. Он вернулся домой черв сутки, ладони его были содраны до мяса… Он был мудрым человеком, его даже уважал один великий учёный, который в тропиках изучал жизнь индейцев, ведь предки моего отца были индейцы галиби. Учёного звали Леви Стросс.
– Не смеши, мама. Леви Стросс – это джинсы. Кстати, не очень дорогие.
– Нет, правда, его звали Леви Стросс, он даже подарил твоему дедушке свою книгу с надписью, она лежит в сундуке, хочешь, покажу?
– Да нет, я смотрю «Санта-Барбару». Как же красиво в Калифорнии… Я надеялась туда поехать с Аугусто, а теперь… – На глазах Мерседес показались слёзы.
– Ладно, ладно, выкинь его из головы и берись за работу. Завтра ты останешься за меня в палатке, даже если мне придётся оттащить тебя за волосы.
– Ну, мама…
– Погоди, кто-то стучит. О, Господи, наверное, опять с кем-то беда.
Но пришла Эрме и сообщила, что Мерседес звонит парень с приятным голосом.
– Скажи, что меня нет дома.
– Но ты же, дома? – удивилась туповатая Эрме. – Он звонил много раз, но Эмилия не велела тебя звать. А теперь он сказал, что будет ждать, пока ты не подойдёшь. Представляешь, что ему скажет Эмилия, если придёт!
– Когда-нибудь я возьму этот паршивый телефон и затолкаю его Эмилии в глотку. Интересно, откуда он у неё потом вылезет? Иди, Мерседес.
