.
Германская пресса, отталкиваясь от заявлений карлсбадского съезда, возобновила интенсивный огонь по Чехословакии. Дело изображалось как развернутая борьба против пражского правительства всех наций (кроме чехов), населяющих ЧСР. Временный поверенный в делах СССР в Германии Георгий Астахов писал в НКИД СССР 28 апреля: «Создается как бы фон для грядущей “освободительной” роли Гитлера против “чешской тирании”, угнетающей все народы и действующей заодно с Коминтерном». Астахов сообщал также о впечатлениях от своего посещения Судетской области: «Немецкое население… почти целиком распропагандировано и готово встретить Гитлера, как освободителя. Почти все встречные немцы при виде нашей машины, имеющей немецкий опознавательный знак, поднимали руки с гитлеровским салютом, а порой мальчишески вспрыгивали на подножку, крича “Хайль Гитлер!”. после событий в Австрии у населения появилась уверенность, что присоединение Судет может произойти столь же безнаказанно. Легальные возможности демократического режима используются генлейновцами в полной мере. Если положение будет развертываться в таком же направлении, то можно не сомневаться, что Судеты (если не всю Чехию) в недалеком будущем ждет участь Австрии»[49].
Вопрос о нацменьшинствах в Чехословакии все более и более приобретал международное звучание. О необходимости улучшения положения польского и венгерского национальных меньшинств в ЧСР и о территориальных претензиях к ней открыто заговорили в Варшаве и Буда- пеште[50]. Англичане и французы продолжали настаивать на как можно больших уступках генлейновцам. Чехословацкий меморандум Англии и Франции, содержавший перечисление намеченных мероприятий по расширению в рамках существующей конституции прав судетских немцев, кончался категорическим заявлением, что никакой автономии Судет Чехословакия допустить не может. Ньютон, встретившись с Кроф- той, заявил, что Англия в данное время не может вести европейскую войну, и поэтому необходимо сделать максимальные уступки судетским немцам. Это же рекомендовал пражскому правительству и французский посланник Виктор Делакруа[51].
«Сейчас в Праге исключительно сильно чувствуется давление англичан в вопросе о чешско–немецких взаимоотношениях, — сообщал в Москву Александровский 16 мая. — Некоторые из собеседников откровенно говорят, что у них (не исключая и Бенеша) “захватило дух” от демарша английского посланника Бэзила Ньютона. В подавляющем большинстве этот демарш истолковывается как завуалированное требование переустройства Чехословакии на федеративных началах. При этом каждому ясно, что федерация или автономия обозначают решительный шаг в направлении упразднения самостоятельного существования Чехословакии и переход Судетской области в состав германской империи. В качестве сил, стоящих против подобного “решения” судето–немецкого вопроса, называют только Бенеша. и чехословацкую армию». Александровский сообщал, что все политические партии стараются переложить ответственность за принятие решения исключительно на Бенеша: «Растерянность и страх перед ответственностью так велики, что Бенеш постепенно попадает в состояние уж действительно сплендид изолейшн [Блестящая изоляция. —
