Передо мной во всей красе «ничейная земля» человечества — terra incognita, та самая, от которой оберегали меня папа с мамой, от которой всегда держали подальше. Впервые за свои тридцать лет я обнаруживаю, что она существует, а до этого я даже не подозревал, что она есть.
Оказавшись в этом заведении, я чувствую примерно то же, что американские индейцы, загнанные в резервацию, варшавские евреи, запертые в гетто.
Все эти люди похожи на меня. Однако в глубине души я чувствую, что у меня с ними нет ничего общего. Мы разные. И пока я думаю об этом, они обступают меня со всех сторон, глядя широко раскрытыми глазами, точно зомби, готовые меня сожрать.
Вот уже час, как уехал Анри — единственная ниточка, связывавшая меня с внешним миром и свободой. Теперь никто здесь и не подозревает, что я частный детектив под прикрытием. Я тридцатилетний даун с лишней хромосомой, мой IQ чуть больше, чем у того воробья, что сейчас чирикает над моей головой, сидя на ветке.
Слева от меня сидит Лили — тоже даун, у нее облик крошечной девчушки: цветастое платьице, волосы завязаны в хвостики, и она не расстается с тряпичной куклой, у которой нет обеих рук; Лили нежно зовет ее Безручкой. Я едва в обморок не грохнулся, когда узнал, что ей сорок два года. Справа — Рафаэль, но его здесь зовут Селин. Сначала я подумал, что в честь писателя, но оказалось — потому что он всегда ходит с плеером и в наушниках у него Селин Дион. Иногда он роняет ложку и затягивает громким голосом: «My heart will go on». А потом жует себе кусочек хлеба, как будто песню орал не он. Да уж, куда там «Путешествию на край ночи».
Уже 18:00, и мы сели ужинать. Погода стоит теплая, и мы ужинаем во дворе, за большим столом под белым тентом. Здесь все белое за исключением зубов моих сотоварищей и простыней — они желтые или коричневые…
После размещения я обнаружил у себя в комнате упаковку с банным полотенцем и одноразовыми туалетными принадлежностями. Мне показалось, что я в тюрьме. Я никогда там не был, но представил без труда и все время плакал, пока не зазвонил колокол и за мной не пришли звать на ужин.
Я как будто попал в фильм «Пролетая над гнездом кукушки», вот только Джек Николсон был бы здесь топ-моделью.
— Безручка!!!
Я вздрагиваю от неожиданности. Лили уронила куклу и нагибается, чтобы ее поднять. Мальчуган, сидящий с ней рядом, пользуется моментом и заглядывает ей под юбку, любуясь трусиками. Я узнаю, что его зовут Майкл, потому что Лили выпрямляется и орет: «Злюка Майкл, сейчас Безручка надает тебе по морде!» Мальчишка хохочет — он же знает, что у Безручки нет рук и по морде ей надавать нечем. А кукла она или не кукла — это неважно.
