— Вы хуже, чем атеист, мистер Астли, — сказал доктор X. суровым тоном. — Атеист, по крайней мере, твердо знает, во что он не верит. Для вас же просто нет ничего твердого и незыблемого. Вы беспринципный человек — человек без веры.
— Не то чтобы совсем без веры, — промолвил мистер Астли. — Я мальтузианец и верую в евангелие от Мальтуса.
— Я полагал, что Мальтус — это англиканский священник, который спятил на почве роста народонаселения. Вы хотите сказать, что он основал новую религию?
— Нет, новую веру. Для религии нужны конгрегации, священники, молитвы, гимны, особые здания, догматы, ритуалы. Моя ветвь мальтузианства во всем этом не нуждается.
— Ваша ветвь, мистер Астли? Их, выходит, много?
— Да. Всякая система доказывает свою силу, подразделяясь, — взять, например, христианство.
— Укол! — воскликнул доктор X. со смехом. — С вами приятно скрестить шпаги. А теперь, сэр, расскажите о вашей разновидности мальтузианства. Обратите меня!
— Оставайтесь лучше как вы есть, доктор Хукер. Моя вера не сулит никакого утешения бедным, больным, жертвам несправедливости и умирающим. И у меня нет никакого желания ее распространять.
— Вера без надежды и милосердия? — вскричал доктор X. — Так отбросьте же ее, мистер Астли, она явно заморозила у вас в жилах всю кровь! Гоните ее вон. Привяжите к ней камень и — за борт. Обретите веру, которая согревает нам сердце, привязывает нас к ближнему и открывает перед нами блаженное будущее.
— Не люблю опьяняющих напитков. Уж лучше горькая правда.
— Мистер Астли, вы, я вижу, одна из тех печальных современных душ, которым материальный мир кажется жестокой машиной, перемалывающей чувствительные сердца и зрячие умы. А не приходило ли вам в голову, что вы можете ошибаться — да, ошибаться, клянусь Богом! Наша чудесно многообразная Вселенная не могла бы взрастить сердца и головы, подобные нашим, если бы Творец всего сущего не предназначил их для этой планеты, не предназначил планету для них и все для Себя!
— Ваш взгляд на мир как на место, где Бог взращивает человеческие овощи для своего личного потребления, мог бы прельстить садовника, доктор Хукер, — сказал мистер Астли, — но не меня. Я человек деловой. А вы, миссис Парринг, во что-нибудь верите?
— Это вы насчет Бога, я правильно поняла? — спросила я, польщенная тем, что он ко мне обратился.
— Правильно, миссис Парринг! — воскликнул доктор X. — Большинство людей это понимает правильно, в отличие от мистера Астли. Но даже и он дитя Господа, хоть сам себя таковым не признаёт, — а уж вы-то и подавно Его дитя. Вера, надежда и милосердие, сияющие в ваших ясных глазах, не оставляют в этом сомнений. Скажите нам, прошу вас, миссис Парринг, как вы разумеете Отца нашего небесного?
